Выступление митрополита Святогорского Арсения, наместника Свято-Успенской Святогорской Лавры на съезде монашествующих Украинской Православной Церкви. (Почаев, 15 июля 2021 года)
Моё выступление будет не вполне официальным. Я, конечно, набросал себе его канву, но, когда я слушал ваши доклады, у меня появились мысли и желание донести их… – в первую очередь, до самого себя. Ведь все мы приехали сюда чему-то поучиться друг у друга. Порой какое-то одно слово, услышанное на конференции, даёт понимание, что сказать братии, как наставить её… Я благодарен архимандриту Марку и матушке Стефании за доклады. Действительно, всё сказанное исходило из сострадательных сердец, и уровень докладов превышает всё, что я могу сказать, а доклад матушки Стефании нужно зачитать во всех монастырях в обязательном порядке.
Тему «Духовное руководство в обители», конечно, должны были бы освещать старцы-духовники. Я лишь могу похвастать тем, что видел этих старцев.
«Игумен и духовник»… Насколько я игумен и насколько я духовник – это на Страшном Суде будет видно.
Об «особенностях, опыте и решении проблем» можно попробовать порассуждать. Относительно опыта надо сказать, что владыка Павел и я начинали своё послушание как наместники в те времена, когда Церковь, отпраздновав тысячелетие Крещения Руси, возрождалась из руин, и надо было не только назначать кого-то игуменами и игумениями, но и, засучив рукава, восстанавливать наши святыни.
Я до сих пор удивляюсь доверию Блаженнейшего митрополита Владимира, старцев и своего духовника, владыки Алипия, которые меня в 26 лет поставили наместником Святогорского тогда монастыря. Это был январь 1995 года. Сейчас стаж моего наместничества уже больше, чем «стаж» моей жизни до него, поэтому какой-то опыт, конечно, есть. Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет, и его слова подтверждены примерами из истории Церкви, что для обители идеально, когда наместник монастыря является духовником братии. Так начинались все древние монастыри: взять хотя бы обитель преподобного Сергия Радонежского или Почаевскую лавру, где братство собиралось вокруг преподобных Сергия Радонежского и Иова Почаевского; обитель Киево-Печерскую, в которой братия собралась вокруг преподобных Антония и Феодосия, или греческие монастыри, о которых мы знаем из патериков. И там вокруг того или иного подвижника собиралось братство, и он был не только игуменом, администратором, хозяйственником, но и духовником братии. Но, как пишет святитель Игнатий, впоследствии, когда административные и хозяйственные обязанности настоятеля увеличивались, вставал вопрос о выборе духовника. Однако духовник избирался из братии, самой братией, и одним из условий его избрания было то, что он должен быть единодушен с настоятелем.
В своё время о старцах – Серафиме (Амелине), Серафиме (Романцове) и Андронике (Лукаше) [1], которые подвизались в Глинской пустыни до 1961 года, времени её закрытия, говорили: «Это одна душа в трёх телесех». Ни один из них не проходил в обители мимо того, что нужно было исправить. И они воспитали своим примером множество монашествующих, которые потянулись к ним, – не только из числа насельников Глинской пустыни, но и тех, кто сподобился так называемого тайного пострига, – множество духовных чад.
Насколько важным является духовное руководство, нам показывает чин монашеского пострига. Как и то, что духовником монастыря всё-таки остаётся игумен, каким бы ни был он хозяйственником и администратором. «Пребудеши в послушании ко игумену, Богом поставленному и ко всей во Христе братии» [2]. «Ко всей во Христе братии» – тут можно подразумевать и духовника.
Святые отцы говорят, что послушание и смирение неразрывно связаны, и без них монашества не может быть. Существует три степени смирения: смирение перед старшими, а с равными как с равными. Смирение второй степени – смирение перед равными, а с младшими как с равными. И третья степень – это смирение перед младшими и почитание себя хуже всякой твари. Но первое – это смирение перед старшими. Если нет послушания старшим, значит, нет смирения. Если нет смирения, то, как говорила матушка Сепфора, «монастырь, в котором нет послушания – это не монастырь, это общежитие».
Человеку, приходящему в монастырь, очень трудно объяснить, как отвергнуться самого себя. Он насквозь пронизан грехом, и часто приходит в обитель, принося свою генеральную исповедь. Впоследствии, когда братия начинают говорить: «я думаю», «я хочу», «мне кажется», «я считаю», я отвечаю им: «Братия, под вот этими девизами единственное богатство, которое вы стяжали, это ваши генеральные исповеди, с которыми вы пришли в монастырь».
Разум человека точно так же поражён грехом. Яркий пример тому: ребёнок, услышав какое-то ругательное слово, тут же его повторяет, даже не понимая, что он повторяет. Запоминает моментально. Анекдот, рассказанный десять лет назад, мы воспроизведём слово в слово. Псалтырь же мы читаем на каждой службе. Кто похвастается, что наизусть знает Псалтырь? Наш падший разум воспринимает то, что ему свойственно, к восприятию святого он не способен. Поэтому основной смысл послушания: мы считаем, что наш разум поражён грехом, ничего доброго мы для своей духовной пользы придумать не можем, поэтому спрашиваем совета духовника и живём в послушании, т.к. слушаем духовника, а через него Бога.
Что касается опыта, то о своём опыте скажу: я не раскаиваюсь ни в чем из того, что делал по послушанию духовнику. Из того, что я делал по своему разумению, было много такого, с чем приходилось потом идти на исповедь и за советом, как это исправить. Это тоже опыт. Ведь не даром сказано, что в монастыре любое дело, даже по-видимому доброе, делаемое самочинно без благословения, несёт на себе печать проклятия Божия.
Значение духовного руководства показывает и то, что в конце монашеского пострига следует чин вручения. Святые отцы говорят, что если совершён монашеский постриг, но чина вручения не произошло, то постриг можно считать недействительным. То есть настолько важно духовное руководство новопостриженного, что, если не было вручения духовному старцу, постриг становится недействительным, кто бы его ни совершал.
Опыт… Я уже говорил, что мы не старцы, но мы старцев видели. И это тоже опыт. В советский период наши духовники пережили гонения, насмешки, притеснения, изгнания из монастырей. Духовником владыки Алипия и многих из нашей братии был схиархимандрит Серафим (Мирчук). Он в 13 лет в 1947 году пришёл в Почаевский скит. Жил тут, в скиту, в 1961 году, когда скит закрывали, он рассказывал, какой был погром, как иконы выбрасывали. Одного послушника убили при этом. Фотография этого послушника всегда находилась в изголовье его кровати. Сказать, что батюшка был святой жизни – это ничего не сказать. Мы с батюшкой жили как за каменной стеной, как на крыльях к нему летели, с таким воодушевлением и радостью… А самая главная радость, понимаете, от чего была: он старец, переживший гонения, нам, молодым, доверял как будущему Церкви. Я бы никогда в 26 лет не стал наместником монастыря, если бы не благословил батюшка. Так случилось, что я послал своих духовных чад к нему за советом, а он спросил (это я впоследствии уже узнал):
– Арсений в монастыре?
– В монастыре.
– Кто он, игумен?
– Нет, иеромонах.
– Наместник?
– Нет, благочинный.
– А ему наместничество предлагали?
– Владыка Алипий предлагал.
– А он что сказал?
– Отказался.
– А что за причины?
– Сказал, что нет духовного и административного опыта. Как он будет в 26 лет наместником?
И батюшка сказал такие слова:
– Это не причина. Где воля Божия, там каменная стена как паутина. А где нет воли Божией, там паутина становится непробиваемой каменной стеной. Передайте ему: принимать наместничество и архимандритство, и чем быстрее, тем лучше. Если не примет, будет строго наказан Богом.
Они мне ничего не сказали, поехали к владыке Алипию, владыка Алипий к покойному митрополиту Владимиру. В нашу обитель приехали соборно служить на второй день Крещения, Собор Иоанна Предтечи. У нас тогда было трое певчих, в том числе и я первым тенором пел. Прибегает на клирос иподиакон, теперешний митрополит Горловский и Славянский Митрофан: «Бегом в алтарь». Я не понимаю, зачем в алтарь. «Надевай епитрахиль, надевай фелонь». Я надел. «Целуй Престол, выходи через Царские врата». Я поцеловал, вышел. Владыка Алипий прочитал молитву на игуменство и на вручение игуменского жезла. А игуменский жезл, знаете, вручили отца Феофана Деркульского, старца, который на каторге был. Он был сделан из лыжных дюралевых палок. Потом зачитали указ про наместничество. Я стою в растерянности и спрашиваю у владыки: «А что мне делать?» Говорит: «Иди дальше на клиросе пой». Я зашел в алтарь, разоблачился и пошёл петь на клиросе. Так началось наместничество. Потом приехал к батюшке. Батюшка говорит:
– Ты наместник?
– Наместник.
– Архимандрит уже?
Говорю:
– Нет, игумен.
– Митры есть?
Говорю:
– Батюшка, ни одной.
– Не переживай, всё у тебя будет, и митры, и кресты, и жезлы, и мантии, ещё другим раздавать будешь. Другие митры всю жизнь под кроватями прячут, и без митр умирают, а у тебя все будет!
И такое воодушевление было, оттого что батюшка-старец, Блаженнейший митрополит Владимир, на которого мы смотрели как на авторитет Церкви, владыка Алипий, к которому я привык и обращался как к своему духовнику, не побоялись мне, тогда 26-летнему, доверить святую обитель.
Батюшка так сказал: «Не старайся в обители исправить всё сразу. Сегодня одно, завтра другое, послезавтра третье, так потихонечку, потихонечку, потихонечку. И обитель заработает, как часики. Всё встанет на свои места, только сразу всё не исправляй».
Я благодарен за это доверие, и по сегодняшний день считаю себя недостойным этого высокого звания. Просто хочу сказать, что наши духовники не боялись нам доверять. И сейчас, когда братия приходит в монастырь – тоже с генеральными исповедями, подчас очень тяжёлыми, видно, что мир не то что в грязь макнул, а в болото загнал человека, – но они приходят в монастырь и открывают души свои, сердца свои, хотят исправиться, не хотят оставаться прежними. И как старцы доверяли нам, так и я считаю, что не вправе не доверять такому человеку. Тем более – Богу, Который привёл его в монастырь. Мне когда-то Бог доверил, и старцы доверили, и с таким же доверием я должен относиться к братии, которая пришла. Может, не сразу у них будет получаться, может, они будут и самочинием страдать, и непослушанием, но для чего-то же их Господь привёл в это святое место! Может быть, на смертном одре он покается так, что будет выше всех, годами подвизавшихся в этом монастыре.
И ещё батюшка говорил такие слова: «Раб Божий – он всегда всё терпит. Даже игумен, если он раб Божий, будет терпеть от последнего послушника. Если он раб Божий». И так вот, соответственно, Блаженнейший митрополит Владимир, в своё время, когда присваивали титул Лавре, сказал мне потихоньку, один на один, но его слова мне на всю жизнь запомнились: «Арсений, монастырь – это образец для прихода. А Лавра – это образец для монастырей». И навсегда дал такую планку, до которой тянуться, тянуться и тянуться, потому что вижу живущих в монастырях более совершенно, чем я, грешный, в своей Лавре.
И то доверие, которое есть у игумена и духовников к братии, должно быть и у братии к духовникам. Вас приняли с доверием, какое право вы имеете не доверять? Ведь вы пришли с генеральными исповедями, подчас открыв страшные тайники своей души. Но вам поверили, постригли в монашество, взяли в свои духовные чада, рукоположили в диаконы, священники, подчас вам доверяют исповедовать своих духовных чад… Поэтому доверие должно быть взаимным. Отношения братии с игуменом и игумена с братией должны строиться на абсолютном взаимном доверии. Это здоровые, естественные отношения братии в монастыре. И само послушание – это не следствие дисциплины в монастыре, а следствие любви к игумену.
И ещё о смирении. Я вспоминаю старцев, и как они общались друг с другом. Однажды брату нашей обители надо было делать сложную операцию. Врачи говорили, что в 95 % таких случаев человека ждёт смертельный исход. В то же время у него были такие боли, что он говорил: боюсь, я на себя руки наложу, не вынесу боли. Опухоль головного мозга. Мы поехали к владыке Алипию. Владыка Алипий сказал: «Да, надо делать операцию. Но поезжайте к Алексею Фёдоровичу в Старый Оскол. Что он скажет». Был такой Алёшенька болящий. Мы приехали к нему, он говорит: «Да, операцию надо делать. Но езжайте к генералу, что генерал скажет». Так он в шутку называл схиархимандрита Серафима. Мы приезжаем к батюшке, батюшка спросил, что владыка Алипий сказал, что Алексей Фёдорович. Потом говорит: «Да, операцию надо делать, но чтобы профессор был опытный. Теперь поезжайте к владыке Алипию передайте ему, что сказали Алеша и я, и как он скажет, так и поступайте». То есть, такое взаимное смирение одного старца перед другими старцами, и в то же время – для нас урок. Они не мнили себя какими-то высокими в духовной жизни людьми, – сейчас мы вас научим и благословим – они перепроверяли правильность своих духовных наставлений, доверяя друг другу. И, конечно, это показывало нам святость духовников.
Есть афонская пословица русского старца Тихона, позже её приводит, по-моему, Иосиф Исихаст. Её часто можно услышать на Афоне: «Все духовники святы, но твой святее всех». Это подобно тому, как мы не судим родителей, они для нас самые лучшие. Так точно должно быть и с духовниками. И таким же, каким было единодушие в общении духовников, должно быть и единодушие настоятеля и духовника монастыря – взаимная перепроверка правильности своего духовного решения и частое общение соответственно.
Вы знаете, слушая сегодня такие серьёзные доклады, какие я, может быть, даже и не ожидал услышать, я вспомнил слова преподобного Силуана Афонского. Когда католические миссионеры приехали на Афон и удивились, что монахи-простецы на Афоне читают и цитируют святых отцов древности, Силуан Афонский на это ответил: «Они не только читают и не только знают святых отцов и цитируют, но если бы по попущению Божию в мире исчезли бы все святоотеческие книги, наши монахи написали бы точно такие же».
Благодать Духа Святого, действующая в Церкви, действует через каждого из здесь собравшихся, она умудряет, когда и кому сказать какое слово. Я знаю это по себе, как наместник обители, и знаю, что и каждый из вас знает, что кого-то можно поругать, а кого-то можно только оставить свидетелем при тех, кто может смиряться, когда их ругают. Чтобы он хотя бы услышал, что делает что-то неправильно.
И, знаете, братия и сестры, свидетельство того, что Дух Святой руководит нами, увидеть просто. Как-то я спросил одного батюшку:
– Ты воду освящаешь?
– Да.
– Как ты думаешь, это твоя сила освящает, или Тот, Кто выше, делает её святой?
– Конечно, Тот, Кто выше меня.
Потому, что мы в хиротонии получили благодать Святого Духа, которая через нас действует. Но это действует Господь. И если Он делает нетленной воду, то точно так же Он может делать нетленными души тех, кто к нам обращается. Надо только помнить, что мы не своим умом и даже не своим сердцем, а подчас действующим через нас Богом руководим монастырями.
Иногда говорят: «Вот меня не слушают. Вроде, говорю всё как надо, но меня не слушают». А мы Бога всегда слушаем? Если игумен и игумения, смиряясь, спрашивают себя: «А я Бога всегда слушаю, всегда ли по заповедям Божиим поступаю, чтобы требовать исполнять мои заповеди слово в слово?» Приходя сам в смиренное состояние, ты даёшь урок и тому самочиннику. Он видит, что ты перед ним смиряешься, и у него совесть начинает просыпаться, он приходит и прощения просит. И он учится смирению. А у кого ещё ему научиться, как не у наместника, не у духовника! Поэтому смиряться просто необходимо. Тем более у святых отцов сказано, что каждого человека по утрам Господь благословляет Своей Творческой десницей, но если увидит человека смиренного, то благословляет его двумя руками.
Я скажу утешительное слово, братия и сестры. Благодать Духа Святого действует в нас, и яркий пример тому – наше отношение к этому непонятному Томосу, который «завёлся» у нас на Украине. Ни один монастырь, будь то братия, окончившие академию, или получившие семинарское образование, или не учившиеся в семинариях и академиях, или простые старушки – схимонахини и монахини, которые подвизаются в женских монастырях, – не только ни один монастырь, но ни один монах, ни одна монахиня не предали Церковь. Мы все – в единодушии и единомыслии, все игумены и игумении монастырей, воспринимаем всё, что здесь зачитывается относительно неприятия антиканонических действий Константинопольского Патриархата [3], не только исходящее как оценка от нашего священноначалия, но как то, с чем мы согласны в наших мыслях и наших сердцах. Хочу утешить всех нас тут собравшихся. Мы не одни, Господь с нами, и мы имеем благодать Святого Духа. На игумений благодать Духа Святого снизошла после особой молитвы. На епископов возлагалось Евангелие при хиротонии, на иеромонахов возлагал руки архиерей со словами «Божественная благодать, всегда немощная врачующая, оскудевающая восполняющая, проручествует <такого-то>. Помолимся убо о нем, да приидет на него благодать Всесвятаго Духа» [4], и вся Церковь поёт и молится: «Господи, помилуй».
И тот простой семинарист выходит после хиротонии, освящает воду, и вода не портится. Если Господь показывает такое чудо на святой воде, то тем более Он покажет на каждом из нас, будь то епископ, архимандрит или игумения, если мы будем просить Бога действовать Своей силой и в нас самих, и в наших отношениях с братией или сестрами. А то, что мы должны одинаково относиться к нашим братиям и сестрам… Мы ведь по Адаму все родственники, а во Христе по духу, и насколько душа выше тела, настолько духовное родство выше телесного.
Вот мы сейчас собрались вместе, мы одна семья. Монашеская семья, собравшаяся в единодушии. Нам больно за раскол в Церкви, потому что Церковь – это Матерь наша, куда мы привыкли с детства ходить и примеры святости в которой мы видели. Это и отец Кирилл (Павлов), у которого спрашивали:
– Батюшка, Вы старец?
– Я? Нет, старичок.
Это и отец Иоанн (Крестьянкин), и отец Серафим (Тяпочкин), и отец Серафим (Мирчук)… И многих-многих других можно перечислять – и матушка Маргарита Покровская [5], матушка Наталья Корецкая [6] – игумения, которая отстояла в такие времена обитель, и матушка Варвара Пюхтицкая [7]… Сколько их, братия и сестры!
Да, были времена, которые называют советскими. Но разве они были застойными для Церкви и она не жила в них живой жизнью? Жила! С каторги приходили священники, из тюремных заключений, гонения терпели, и мы у них учились, а они нам доверяли. Благодаря их доверию мы сейчас представляем Церковь. Я это говорю всегда, когда даю кому-то рекомендацию в семинарию. Для меня очень дорого, что кто-то из молодёжи стремится стать церковным человеком или встать на путь священнослужения.
Мы уже встали. И давайте, братия и сестры, пользоваться духовными дарами, которые Господь излил на каждого из нас. Господь сказал: …созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей... Аз есмь с вами во все дни до скончания века (Мф. 16:18; 28:20).
Простите, я немного нарушу регламент, но не могу не отметить такой момент в истории нашей обители.
В 1859 году, после смерти архимандрита Арсения (Митрофанова), братия выбрали настоятелем монастыря иеромонаха Германа (Клицу). Он был из нежинских купцов, и хотел отказаться от настоятельства: сотни братий, по три тысячи паломников ежедневно, в праздники по 15‒20 тысяч причастников – всё это представлялось ему слишком трудным. Но ему явилась Божия Матерь. Рядом с Нею находились святитель Николай Чудотворец и патриарх Герман Константинопольский, покровитель отца Германа от пострига. Божия Матерь с тростью в руке улыбнулась и сказала: «Что ты унываешь, малодушный? В этом монастыре не ты игумен, Я тут Игумения, а всё, что ты творишь, творишь по Моей воле, как трость в Моей руке».
Когда нашему монастырю присваивали титул Лавры, мы, в память об этом событии, на въезде в монастырь поставили памятник Божией Матери Игумении. Я переживал, глядя на другие памятники, что голуби будут садиться и делать своё дело. Думал, наверное, придётся регулярно мыть памятник. Но чудо! Птицы садятся только у подножия. Его чистим регулярно. Но вот лет шесть назад у нас в монастыре завелись три ропотника: «А чего у нас в отпуск не ездят? А чего у нас мобильники не разрешают?» И владыке Илариону в один из его приездов пожаловались. Он говорит: «Ну хорошо, вы письменно укажите, что вы хотите поменять в монастыре. Мы с братией рассмотрим. Они написали, владыка Иларион приехал, собрал братию, зачитал эти письма.
Я, конечно, благодарен братии, которая сказала: «Владыка, не монастырь к нам пришёл, а мы пришли в монастырь. Мы знали, какой тут устав, какие правила, какие традиции. И ради строгости мы сюда и пришли. Нас строгость привлекла. Потому мы хотим, чтобы всё как было, так и осталось. А те, которые не хотят, пусть или ищут себе другой монастырь, или смиряются».
Владыка, поблагодарив братию, сказал, что всё остается как прежде. Но наутро, когда мы вышли во двор, памятник Божией Матери весь сверху донизу был испачкан птичьим помётом. Такой страх был, что Божия Матерь отвернулась от нас. Акафист Божией Матери Игумении прочитали: Царица Небесная, ради трех ропотников не отвернись от нас. Вызвали вышку подъёмную, помыли святой водой памятник. С тех пор прошло уже лет шесть, и ни одна птичка не садится сверху на памятник. С 2004 года он стоит, уже, считайте, 17 лет. За 17 лет это был единственный раз, когда памятник пришлось мыть. Это к тому, что такое ропот. И как к этому относится Божия Матерь – Игумения каждой нашей обители, и каждый монастырь на Её Материнском попечении.
Дай, Боже, оставаться вам под покровом Божией Матери. В Почаеве Она оставила Свой знак, стопу Свою, а значит, и Своё благодатное присутствие. И дай, Боже, всем в монастырях помнить, что у нас есть Господь, есть Божия Матерь, святые угодники Божии, а мы по мере своих сил каждый будем подвизаться.
Дай, Боже, чтобы мы все спаслись или своим подвигом, или молитвами о нас братий и сестер, когда мы отойдём в вечность от братства или от сестричества. И дай, Боже, нам всем спастись, не зря нас Господь привёл на эту стезю, которая называется монашество. Помощи Божией всем.
--------------------------
[1] Серафим (Амелин; 1874–1958), Серафим (Романцов; 1875–1976) и Андроник (Лукаш; 1889–1974) – преподобные старцы Глинские.
[2] См. чин пострижения в малую схиму («Последование малого образа, еже есть мантия»).
[3] Участники съезда приняли обращения к Президенту, премьер-министру, главе Верховной Рады Украины, в которых призвали прекратить межрелигиозную вражду в Украине, отменить антицерковные законы, отозвать приглашение патриарху Константинопольскому Варфоломею посетить Украину.
[4] См. чинопоследование Таинства Священства. Молитва хиротонии.
[5] Игумения Свято-Покровского женского монастыря в Киеве Маргарита (Зюкина; 1927–2008).
[6] Игумения Корецкого Свято-Троицкого ставропигиального женского монастыря Наталия (Ильчук; 1925–2007).
[7] Игумения Пюхтицкого ставропигиального женского монастыря Варвара (Трофимова; 1930–2011).
Новости
Публикации
Доклады
