Дух покаяния есть свет нашей жизни и начало настоящей любви

Архимандрит Захария (Захару) – насельник Свято-Иоанно-Предтеченского монастыря в графстве Эссекс (Великобритания), духовное чадо старца Софрония (Сахарова), автор книг по православной аскетике. Отец Захария был участником Международных Рождественских чтений 2015 года, где  выступил с докладом о значении Иисусовой молитвы в богослужебной жизни братства. Публикуемая статья представляет богословское осмысление главного предмета наступившего великопостного времени – покаяния.

Священное Писание во всей своей полноте не учит ни о чем другом, как только о предмете покаяния. Бог создал нас с одной единственной целью: чтобы мы воздавали Ему славу и благодарение, потому что и то и другое «подобает» Ему[1]. Однако, с момента нашего преслушания и по причине окаянства нашего сердца, в нас иссякла способность возносить Ему хвалу и благодарение, которые причитаются Ему от нас. По словам св. апостола Павла в начале его Послания к Римлянам, мы «уничтожились». Когда мы знали Бога, мы не славили Его как подобает славить Его Божество и как Он того заслуживает, и не благодарили Его. Наоборот, мы возгордились в помышлениях наших и неразумное наше сердце помрачилось[2]. Произошло это потому, что мы потерпели крах в нашем предначертании достичь нашей первой исконной цели. И из-за этого краха на нас обрушилось множество бед. Когда Адам еще пребывал в раю, то он смотрел на Еву как на «плоть от плоти своей и кость от костей своих»[3], иначе говоря, как на свою собственную жизнь. Однако, когда он впал в грех и Господь обличил его с кротостию, Адам отвечал: «Жена, которую Ты дал мне…» То есть, теперь он уже смотрел на Еву как на чуждое и постороннее ему существо.

Поэтому, когда мы отказываемся воздавать славу и благодарение Богу, независимо от того, признаемся мы себе в этом или нет, – мы также становимся чуждыми друг другу. Когда мы проваливаемся в нашем первом призвании, то есть в воздаянии славы и благодарения Богу – как это случилось с Адамом, – то мы провалимся также и в оказании братской любви нашим ближним. Мы начинаем смотреть на них как на чужих и даже как на угрозу нашей собственной жизни. Мы начинаем их судить. И вот эти мысли осуждения нашего ближнего и есть знак того, что мы удалились от Бога. Если мы судим ближнего, то невозможно нам ощутить (в душе нашей) даже малейший след благоухания любви Божией.

Но если мы потерпели крах в нашем первом призвании, то сейчас нам необходимо воспользоваться возможностью, которую дает нам милосердие Бога – Того самого Бога, Который, по милосердию Своему, нас ради «утучнился». «Бог Слово утучнился», – говорит свт. Григорий Богослов. Иначе говоря, Он, Который есть чистый Дух, – ради нас воплотился, став осязаемым. Бог Слово утучнился, для того чтобы мы имели возможность слышать Его и таким образом снова найти путь назад к тому первому единению нашему с Богом.

Священное Писание постоянно говорит нам о двойном покаянии: подобает нам «удержаться от зла» и «сотворить благо»[4]… Нам необходимо отвергнуть зло и прилепиться к тому, что есть благо. В Послании к Галатам великий апостол говорит: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира»[5]. Таким образом, покаяние по существу – это есть «распять себя для мира». Что это означает? «Мир» – это есть страсти: наше внутреннее разложение, тщеславие, суета. Это совсем не тот мир, который Бог создал и о котором Писание говорит: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел бы жизнь вечную»[6]. В данном месте [у ап. Павла] это слово означает мир как пространство, как место, где царствует князь мира сего – тот самый, который был свержен с небес за его восстание против Бога. Поэтому покаяние означает быть распятым миру, умереть миру  и оставить зло этого мира с его тщеславием, с его превозношением ума. И нужно нам так умереть для мира, чтобы мир больше не являлся целью нашей жизни, чтобы нам не соблазняться его моделями, его схемами, его суетой – не соблазняться его мудрованием. Вместо этого нужно нам следовать тому уму, который выражается в заповедях Господних, чтобы исполнялось слово апостола, что «для меня мир распят, и я для мира». Этот второй аспект покаяния самый трудный. Помню, как в первый день моего пребывания в монастыре, Старец отец архимандрит Софроний мне сказал: «Если Вы желаете искоренить страсти изнутри, научитесь плакать». Это означает, что если вы желаете умереть миру, так чтобы мир не смог найти в вас жертву, раба себе, – учитесь плачу. Только тогда вы станете мертвым к миру.

Святой апостол Иаков говорит на эту тему: «Поэтому, отложив всякую нечистоту и остаток злобы, в кротости примите насаждаемое слово, могущее спасти ваши души»[7]. Здесь святой апостол Иаков убеждает нас оставить «нечистоту» и «остаток злобы». Существует некий «остаток» или «след злобы», который как бы прилипает к нам в этом мире и который надлежит нам оставить, для того чтобы «насаждаемое слово», то есть, образ Божий в нас, просветлел бы и привел бы души наши ко спасению. «Насаждаемое слово» – это есть самое первое слово, тот изначальный дар, который Бог дал человеку с тем, чтобы сделать его «по образу Своему и подобию», то есть сделать человека способным воспринять Его Откровение.

Один из отцов, которого я знал, привел однажды такое сравнение, сказав, что молитва и покаяние – это как бы тот напильник, которым мы счищаем с себя ржавчину, которой мы покрылись в этом мире. В молитве Иисусовой мы повторяем Имя Христово, как бы очищаясь от ржавчины, набранной нами в мире, чтобы чистый металл, сокрытый под этой ржавчиной, засиял бы опять – чтобы мы засияли опять. Вот  что имеет в виду святой апостол Иаков, когда велит нам оставить «нечистоту» и «остаток злобы» и принять «в кротости насаждаемое слово, могущее спасти» наши души. Если только мы очистимся от ржавчины, что мы насобирали в этом мире, тогда тот изначальный дар Бога, полученный нами в момент нашего создания, будет расти, будет развиваться и спасет наши души через наше полное уподобление Создателю нашему.

Та же самая мысль выражена и в Послании к Колоссянам: «В Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым»[8].  Здесь святой апостол Павел аллегорически говорит о нашем обрезании. Под этим он имеет в виду, что сердце наше уязвлено, но не в физическом или плотском смысле, не руками человеческими, а обрезанием Христовым, то есть, по словам св. Григория Паламы, заповедями евангельскими. Итак, сердце наше уязвляется заповедями евангельскими, тем самым сердце обрезывается, наполняется покаянием и памятованием о Том, Кто уязвил его. В этом заключается покаяние: чтобы всегда носить на себе обрезание Христово, то обрезание, которое не от руки человеческой, но от руки Божией.

Есть и другое понимание покаяния в этой двойной форме, и надлежит всегда видеть его в двойном аспекте. Мы читаем у святого апостола Павла, что «от того мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище; только бы нам и одетым не оказаться нагими. Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью»[9]. Таким образом, мы видим, что в действительности покаяние означает вот это самое сердечное желание  постоянно воздыхать о том, чтобы получить благословение от Бога, которое есть скиния нерукотворенная. И тогда постепенно наше «смертное» будет «поглощено жизнью».

Мы находим ту же самую мысль и в третьей главе Послания к Колоссянам, где сказано: «Не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его (здесь говорится о том аспекте покаяния, который связан с крещением. – арх. З.) и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его»[10]. Поэтому нужно нам облечься в нового человека, в небесного человека, по образу Того, Кто создал нас.

Множество мест в Священном Писании указывает нам на этот двойной аспект покаяния. И, само собой разумеется, такое покаяние является динамичной жизнью духа. Это не что-то такое, чем мы можем сегодня заняться, а завтра отложить на некоторое время и потом вернуться к нему когда-нибудь впоследствии. К сожалению, однако, у нас обычно так и получается. Но святые отцы говорят, что  ковать железо можно, только когда оно горячо. Только тогда мы можем придать железу ту форму, какую мы хотим. Поэтому железо наше нужно держать постоянно раскаленным добела. То есть, сердце наше нужно держать постоянно сокрушенным заповедями Христовыми, благодатию Божией. Как печать можно поставить на мягком теплом воске, точно так же образ Христа можно напечатлеть лишь на размягченном сердце.

В Послании к Римлянам мы читаем: «Итак, умоляю вас, братия, милосердием Божиим, представьте тела ваши в жертву живую, святую, благоугодную Богу, для разумного служения вашего, и не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная»[11].

Обратите внимание, как прекрасно выражается святой апостол Павел: не как какой-нибудь великий пророк или наставник, но смиренно, как будто он такой же заключенный узник, как и те, для кого он произносит это слово: «Умоляю вас, братия…»

И вот мы видим из этих слов, что чистота тела и души есть тоже форма покаяния, чтобы нам представлять наши тела как живую жертву, всегда нося эту рану и эту размягченность и эту восприимчивость к слову и к заповедям Божиим, чтобы на этих смертных телах напечатлелся бы образ Небесного Человека. Но необходимо нам предстать пред Богом как жертвы «святые, благоугодные Богу», для разумного нашего служения. Нам постоянно необходимы это служение и это поклонение, о которых святой апостол Павел выразился так: «…и не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная».

Нужно нам всегда носить сию рану в сердцах наших, потому что без нее мы сделаемся охладевшими и тогда легко сообразимся путям мира сего. Тогда нам начнут нравиться эти пути и суета, и тщеславие этого мира нас будут очаровывать. В конце концов, мы дойдем до того, что будем даже пытаться совмещать любовь к этому миру с любовью к Богу. Так что нам необходима эта рана сердечная, которая на всякий час будет нам напоминать о том совершенном и святом, что обретается далеко за пределами этого мира… Если мы держим в себе это напоминание, мы сможем иметь рассуждение, позволяющее нам различать волю Божию «благую, угодную и совершенную». И так важно узнавать и следовать за следами воли Божией, потому что через это мы обретаем жизнь. Как сказано в псалме: «И живот в воле Его»[12]. Отец Софроний говорит, что даже состояние чистой молитвы означает такое состояние, которое делает нас способными различать волю Божию. Он подчеркивает, что монашеское послушание есть та честь, которой удостаивает нас Бог, чтобы нам подняться на тот уровень, на котором возможно для нас узнавать волю Божию. Отложив всякое житейское попечение и приобретя непрестанную молитву, мы, таким образом, вступаем на уровень воли Божией и становимся способными различать волю Божию и идти вослед за проявлениями воли Божией. Тогда сердце наше станет восприимчивым к росту присутствия Божия в нас.

Но как же нам удержать этот  покаянный дух, который есть свет нашей души? Мы видим в Библии и писаниях наших отцов, как все, кто смог  удержать покаянный дух, имели дар произносить великие слова. Как же нам удержать покаянный дух? Существует много способов этого достичь.

Например, мы можем постоянно поддерживать память о нашей нищете и о том, что мы – ничто: мы совершенное ничто, мы ничего собой не представляем. И тогда мы будем готовы винить себя, осуждать себя, укорять себя. Святой Григорий Палама говорит, что такое само-обвинение и есть истинное вино, веселящее душу. Покаяние приносит слезы и свет в душу и отсекает волю вражию в нас, делает нас готовыми следовать только воле Божией. Таким образом, дух покаянный нам весьма необходим, потому что он веселит душу истинным вином – тем вином, что укрепляет сердце.

Еще другой святой, преподобный Симеон Новый Богослов, подчеркивает, что, когда мы поддерживаем в себе покаяние и слезы, мы как бы питаем наши души, хотя и не в физическом смысле. Господь «утучнился» в смысле материальном, для того чтобы мы увидели Его и чтобы Он сделался для нас осязаемым. Он соблаговолил соделаться видимым и осязаемым для нас. И мы тоже, через поддержание в нас делания плача и духовной скорби, как бы «утучняемся» в душах наших. Это означает, что мы постоянно принимаем в себя прикосновения благодати и душа наша «напитывается», обогащаясь и делаясь видимой для Бога и святых Его ангелов.

В этом заключается суть труда покаяния, которое есть делание монаха: постоянно «утучнять» свою душу покаянием и слезами, чтобы собирать следы присутствия Божия в сердце, пока они воистину не произрастут в нем в меру полноты, пока не станут они светом его уму и силой его сердцу, и не возрастет он превыше ангелов. Тогда, в этом состоянии, он приобщается образу божественного бытия. Тогда осеняет его Дух Святой, и монах имеет в своем сердце то самое благое изволение, что Сам Бог: чтобы все спаслись. Тогда начинается «истинное делание» истинного человека, который «изыдет… на делание свое до вечера»[13]. По-настоящему, это означает, что в молитве за мир человек представляет перед Богом всякую тварь, как делали преподобный Силуан Афонский и отец Софроний. Венцом покаяния является совершенная ипостасная молитва, то есть такое состояние, при котором, когда мы предстоим пред Богом, Он видит в нас не просто некое одно имя, а весь мир, который мы представляем пред Ним в нашем сердце. Эту идею с великой ясностью выражают и преподобный Силуан Афонский, и отец Софроний, и преподобный Григорий Палама.

Поэтому необходимо нам поддерживать покаянный дух. Одним из путей к этому является само-укорение. Другой способ удержания покаянного духа заключается в том, чтобы всегда горевать о нашей неспособности воздавать славу и благодарение Богу, которые Ему подобают. И это тоже сохраняет в нас делание покаяния, поддерживая в нас слезы, которые «утучняют» нашу душу и делают ее достойной того, чтобы ее приняли и узнали ангелы. Те, кто был помазан благодатью Божией, имеют помазание, для других не видимое, но которое различимо и видимо для ангелов. Бог знает своих. Но не только Бог, но и ангелы Его. Как же иначе смогут ангелы в Последний День собрать избранных Божиих от всех концов земли? Только через узнавание этого помазания, этого образа Христова на лице и в сердце людей. Те, кто через покаяние и слезы получают это помазание, начинают любить Бога весьма яростной любовью, так что себя они видят как еще и не встававшими на путь божественной любви. Поэтому они и способны сказать вместе со святым апостолом, что «Христос пришел в мир грешных спасти, от них же я первый»[14].

Само-обвинение и принятие на себя вины и стыда нашего греха – это есть признаки того, что любовь Божия начала в нас свою работу. После Пресвятой Владычицы Богородицы, святой апостол Павел, наверное, любил Христа больше, чем кто-либо другой. Он был очень велик в любви Божией. И вот, он восклицает, что Христос пришел в мир грешных спасти, из которых он первый: «из них же первый есмь аз». Он является первым грешником, потому что он был первым в своей любви к Богу. Любовь эта становится светом в душе, и тогда человек больше не сравнивает себя со смертными, но ставит себя перед божественной мерою, то есть, перед образом Господа нашего Иисуса Христа.

Такова работа покаяния, к которой мы призваны как монахи. По словам святого преподобного Иоанна Лествичника, если один наш день пройдет без плача, этот день потерян нами для вечности. Святой Симеон Новый Богослов выражает нечто схожее, говоря, что если мы не будем каждый день плакать, то мы не достойны причащаться Телу и Крови Христовым даже на Пасху! А если каждый день будем плакать, то можем и причащаться каждый день. А Отец Паисий Афонский в момент радости однажды сказал мне: «Если бы мы жили в настоящем покаянии и если бы слезы стали нашим хлебом, то мы могли бы причащаться не только каждый день, но даже несколько раз в день»!

Вот к чему мы призваны как монахи. И каждый раз, как Господь дает нам плакать о наших грехах, – это как бы прикосновение вечности, осеняющее нас, дуновение благодати, помазывающей нас и меняющей наше обращение с окружающими. Не так, как Адам себя повел, когда он выразил Богу претензию: «Жена, которую Ты мне дал…» – Ты не хороший Бог, Ты мне дал эту жену, которая ввела меня в искушение и уничтожила меня. Как я уже сказал, перед своим падением Адам смотрел на Еву как на часть своего тела, как на часть своей собственной жизни, и он исполнен был благодарения Богу. И с нами бывает точно так же. Если мы не будем плакать каждый день и если это не станет первой целью нашей жизни, то мы не сможем видеть брата нашего как нашу жизнь, – как учит преподобный Силуан Афонский («Брат наш есть наша жизнь»), а будем продолжать «угрызать»  один другого до тех пор, пока не будем «истреблены друг другом»[15], по словам святого апостола Павла. А если мы живем в покаянии, то тогда будут у нас «милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение»[16]. И тогда будем смотреть на братьев наших с жалостью, желая им всяческих благ, любя и нося их в нашем сердце. Такое может быть, только если сердце наше расширилось через покаяние.

Итак, нужно нам на каждый день поддерживать этот дух сокрушения, который есть свет нашей жизни и начало настоящей любви. Без сокрушенного духа не сможем мы понимать ни Евангелия, ни пророков. Когда Авраам увидел Бога, то сказал: «Я прах и пепел!»[17]. Так же и у пророка Исайи. Как говорят отцы, пророк Исайя – это как бы пятый евангелист, потому что он Духом видел во всех подробностях всю жизнь Христа. Песнопения Великого Четверга все основаны на текстах из Исайи пророка. Словами пророка Исайи мы начинаем Литургию: «Как овца веден Он был на заклание, и как агнец пред стригущими его безгласен, так Он не отверзал уст Своих»[18]. По словам архимандрита Софрония, таков дух Литургии, путь Христов, который Исайя духом видел и выразил в своих писаниях. И вот этот великий пятый Евангелист, увидев славу Господню, воскликнул: «Увы мне, окаянному и нечистому!»[19] Он не старался утвердить свою праведность перед Богом и людьми, как это делали позже иудеи во время земной жизни Господа, а проклял свою праведность как нечистую тряпку перед Богом.

И святой апостол Петр, когда увидел величие Господа, то упал в ноги Господу и сказал: «Выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный»[20] и не достоин Тебя. У всех святых, например, у пророка Даниила, была такая же святая реакция, когда они видели славу Божию.

Все это означает, что если мы будем постоянно поддерживать дух покаянный, мы увидим наше невежество, нашу слепоту, неправедность, нашу недостаточность, и мы увидим, что в нас полная недостаточность всего доброго, всего святого, и особенно недостает нам божественной любви. Тогда мы уже не будем оскорбляться, когда кто-либо высказывает нам критику или же произносит что-то, что нам тяжело вынести, потому что мы уже поставили себя ниже всего этого. Святой Василий Великий говорит, что мы должны иметь протологию, то есть, иметь начальное слово. И это начальное слово, которое мы должны иметь, есть готовность обвинять себя как достойных строгого суда и осуждения от Бога. Если у нас будет такое отношение, то мы не осудимся в День Страшного Суда. Нужно нам иметь такую протологию, чтобы нам спастись в эсхатологии. Святой Василий Великий так суммирует свою мысль: «Братия, вынужденное сделайте добровольным. Не щадите жизни, утрата которой необходима... Когда несомненно должно умереть, приобретем себе смертию жизнь»[21]. Это означает, что если мы хотим победить смерть, нужно нам научиться принимать добровольную смерть, которая многообразно проявляется в нашей жизни.

Можно понимать эту великую науку, например, по тем словам, которые сказал Христос святому преподобному Силуану Афонскому: «Держи ум твой во аде, и не отчаивайся». Одно из применений этих слов Господа, например, такое: жизнь наша наполнена адом. Мы не пребываем постоянно в присутствии Божием, и мы не даем Духу Святому направлять нас на каждый час. Ум наш не просвещается все время, и сердце не обновляется постоянно. Большую часть нашего времени мы проводим в борьбе с грехом. Нам даже приходится бороться против забвения нами Бога, против уныния. В таких ситуациях Бог фактически отсутствует в нашей жизни, и, следовательно, мы пребываем в аду. Ад – это место, в котором отсутствует Бог. В соответствии с этим, одним из применений в нашей жизни слов Христа к Силуану может быть, если мы говорим: «Да, Господи, я достоин этого опустошения и чтобы мне отстоять так далеко от Твоего спасения. Я заслуживаю того, чтобы весь дом души моей был адом». Если мы будем так говорить, то мы будем пребывать в духе великих слов, полученных преподобным Силуаном от Господа. А святой преподобный Григорий Палама, в своей Беседе на Неделю Мытаря и Фарисея, говорит, что если человек осудит сам себя на ад, то как он сможет тогда протестовать, если брат вынесет ему легкое осуждение, мимолетное осуждение, умеренное осуждение? Наоборот, подчеркивает он, те, кто готовы принять истинное осуждение, само-осуждение за то, что так удалились от Бога, не только становятся нечувствительны и не замечают оскорблений и упреков, приходящих извне, но даже исцеляются от телесных болезней и совершенствуются духовно.

Таким образом,  мы видим, как с момента падения наших праотцев, истинная праведная жизнь заключается в том, чтобы поддерживать в себе такое отношение перед Богом, а также перед ближними нашими. Эти две заповеди всегда идут рука об руку: любить Бога всем сердцем, и ближних наших как нашу собственную жизнь. Единственное отношение, которое приемлемо в глазах Бога с момента нашего падения, – это считать себя недостойным Бога и недостойным братий наших. В этом начало любви к Богу, а также начало любви к нашему ближнему. Тогда никакое осуждение, никакая критика, никакое негативное слово против наших ближних не сорвется с нашего языка, потому что действие на нас помазания Божией благодати через покаянный дух и слезы заглушит такие слова у нас в горле прежде чем они взойдут нам на язык. Да даст нам Бог на всякое время иметь этот покаянный дух, чтобы нам освободиться от греха. Единственный момент, когда человек бывает по-настоящему безгрешен, – это когда он кается и осуждает сам себя, когда у него есть та протология, о которой говорит святой Василий Великий.

Не нужно нам даже далеко ходить за примером такого отношения у святых. Святой великий апостол и евангелист Иоанн Богослов высказывает ту же самую мысль: «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды»[22]. Так что даже святой божественный Иоанн говорит об этом в Священном Писании.

И все святые высказывают такое же мнение, как Священное Писание. Мне жаль тех, кто не принимает святых, потому что такие люди пребывают в великой бедности духовной. Они не могут войти в изобилие Царства Небесного, и они не обогащаются дарами всех святых.

В Церкви у нас существует три вида причащения: причащение Телу и Крови Господа нашего Иисуса Христа, в котором Он преподает нам Свою жизнь, конечно, если только мы отдали нашу жизнь Ему. Затем существует причащение дарам всех святых, потому что они все присутствуют во Христе;  где бы ни был Христос, всё Небо там присутствует тоже, со всеми святыми и со ангелами. И если мы почтили это собрание святых нашим сердечным расположением, которое мы стяжали через сердечное раскаяние и слезы, пролитые  в нашей келье, когда готовились ко святому Причащению, – тогда в ответ на это нам будет дана честь причаститься дарам великих членов этого Тела: всех святых и – «изрядно, Пресвятой, Пречистой, Преблагословенной и Славной Богородицы и Приснодевы Марии»… Таков смысл этого песнопения. Мы становимся причастниками даров всех святых – если только сами принесли небольшой дар нашего собственного сердца, потрудившись в келье и принеся этот совсем маленький дар на собрание святых и для Господа. Если мы будем так поступать, тогда мы удостоимся светлого входа в общение всех святых. Это второй вид причащения. И, конечно, и первый и второй виды есть не что иное, как причащение б л а г о д а т и Главы этого Тела: Христа. В этом сущность Церкви: вот в этом богатом общении. Бог есть богатство Триипостасного Единства, и Царство Его есть богатство: Царство всех ангелов и святых от всех веков.

Нужно нам держать этот покаянный дух. Святые стояли на грани смерти и молили Бога оставить их жить еще один только час, чтобы им можно было плакать еще один час! Это потому, что они знали, как важен этот единый час плача, знали, что этот час позволит им войти в это богатство общения с дарами благодати Тела Христова. Храм, который есть Дом Господень, полон славы Господа, и от нас зависит войти в него и видеть эту славу и приобщиться ей.

Только если нам удастся сохранить этот дух покаяния, который на самом деле есть действие Святого Духа, схождение Святого Духа в душу. Сначала схождение это совершается через покаяние, которое, как землетрясение, счищает всю ржавчину, накопленную нами в душе, и затем уже Господь говорит с нами в глубине нашей души, объясняя нам Свои притчи и слова. И тогда в душе наступает как бы духовное празднование Пятидесятницы.

Святой Симеон Новый Богослов говорит, что, кто живет так, с духом сокрушения и со слезами, тот не имеет дерзновения даже взирать на лицо ребенка. Он смотрит вниз, опуская взгляд, а умом спускается еще ниже. В этом заключается наша культура, образ жизни тех, кто питается от богатства Божия. Увы нам, если мы превозносимся своей праведностью пред Богом, по словам апостола. Потому что веет холодом от жизни, в которой все упование возлагается на некоторые внешние труды нашей жизни или же какие-либо естественные дары. Это слишком холодный путь и нет в нем любви, нет божественной любви. Божественная любовь там, где есть сокрушение о грехах и любовь, благодарность и благодарение перед Богом.

Преподобный Силуан Афонский говорит, что нет большего чуда, чем любить грешника в его падении. Любить грешника в его падении – это значит подражать Богу. Это самое сделал Бог по отношению к нам. Он до конца возлюбил нас и дал Сына Своего Единородного на убиение «нашего ради спасения». И нам тоже нужно иметь такой ум: любить брата и вообще любить наших ближних-грешников. В этом самое великое чудо, какое только знает этот мир. Архимандрит Софроний говорил, что величайшим чудом в этом мире является соединение сердца человеческого с Духом Христа. Это происходит, когда человек уже преуспел в покаянии и тогда он видит, как сердце его, как будто его подтягивают на канате, восходит вверх на небо, сокрытое во Христе. По словам архимандрита Софрония, в этом заключается величайшее чудо: когда мы видим сердце человека в соединении с Духом Христовым.