Свято-Троицкий Белопесоцкий монастырь в городе Ступино Московской областидревняя обитель, расположенная на берегу Оки. В сказаниях, записанных иноками монастыря, преподобный Сергий Радонежский в одном из своих пеших путешествий остановился отдохнуть и помолиться на этом месте и благословил его. Местное предание утверждает также, что в 1380 году здесь проходило войско Димитрия Донского и, как и в случае с Угрешей, святой князь дал обет после победы на Куликовом поле поставить на Белых песках монастырь.
Первым документально известным строителем обители в конце XVначале XVI века был преподобный Владимир Белопесоцкий, бывший ржевский боярин, постриженник Преображенского Хутынского монастыря в Великом Новгороде. Ныне он причислен к местночтимым святым (память 15/28 июля), его мощи почивают в Троицком соборе под спудом.
Монастырь долгое время был не только молитвенным, но и реальным щитом для южных рубежей Московской Руси и получал щедрые пожертвования. Уже при Иоанне Грозном был создан в камне монументальный архитектурный ансамбль, впоследствии значительно перестроенный.
В 20-е годы XVI cтолетия Белопесоцкую обитель прославил выдающийся подвижник старец Феодосий Коверя, духовно окормлявший множество людейот крестьянина до государя.
Главная святыня монастырячудотворный образ Божией Матери «Утоли моя печали». В XIX столетии с ним устраивались крестные ходы и обходы близлежащих земель в летнее время для защиты от эпидемий. Милостью Божией в советское время икону смогли сохранить, и в 2012 году она была торжественно возвращена в возрожденный монастырь. Теперь перед образом ежедневно совершаются молебны с акафистом. Сестры говорят об иконе как о «дорожке», соединяющей их сегодняшнюю молитву с молитвой иноков разоренной в безбожные годы обители. Часть насельников претерпела тогда мученическую кончину.
Наша беседа с настоятельницей монастыря игуменией Агнией (Судариковой) началась с вопроса о том, как сейчас складывается жизнь обители и ее насельниц.
Белопесоцкой обители уже больше пяти столетий. Два года назад у нас был юбилей515 лет,в рамках празднования которого было совершено торжественное архиерейское богослужение, как и в другие праздничные дни.
Изначально монастырь был основан как мужской, женским он стал после восстановления здесь монашеской жизни в 1993 году. С тех пор уже немало произошло изменений, в силу разных причин менялись настоятельницы. Я здесь восьмой год, со мной одиннадцать сестер, из них треть пока на испытании.
В основном, наши сестры пожилые. В монастыре, где начиналась моя монашеская жизньВведенском Владычнем в Серпухове,молодежи больше. Это и понятно: там известная обитель, икона «Неупиваемая чаша»… А здесь такой вот, может быть, не очень заметный монастырь, как его иногда называют,«домашний». Тишина, спокойствие... Может быть, поэтому сюда тянутся люди постарше. Но я думаю, что Господь каждого приводит на свое место. И наши сестры совершают послушания в силу своих возможностей. Хотя есть у нас одна монахиня, ей 82 года, которая до сих пор сажает огороды, сама их обрабатывает. Смотришь на нее и думаешь о себе: «Ты ей во внучки годишься, а у тебя-то таких сил нет». Конечно же, это прежде всего духовная сила, и такие люди для нас пример.
Мы стараемся, чтобы в монастыре был единый дух, хотя поначалу очень непросто все складывалось. Когда я пришла сюда, здесь было всего две сестры, и, лишь спустя какое-то время, к нам стали приходить женщины из мира. Они совсем не знали, что такое монашество, и надо было многое начинать с азов. Из двух прежде бывших здесь сестер одна, ныне схимонахиня Руфина, помогала мне, но, в основном, приходилось все объяснять самойв силу своего характера я не сторонница налагать епитимии. Хотя бывает, что это и необходимо, как лекарство.
Стараюсь быть примером. Порой человеку объективно трудно исполнить то, что от него требуется. Зимой у нас был ремонт в трапезной и, соответственно, появился беспорядок, от которого мы никак не могли избавиться. Пришлось мне на время взять на себя келарские послушания. Чему-то это, кажется, помогло. По крайней мере, я вижу, что сестры стараются… А где-то приходится и потерпеть. У каждой сестры ведь много послушаний: например, один человек и по электрике, и по хозяйству, и на клиросе, и просфоры печет… Уборка у нас разделена по участкам, каждый по графику убирает в течение дня. Мне бывает очень жалко сестер, потому что я вижу, как они трудятся, сколько сил для этого нужно. Но что поделать? Видимо, наш крест таков.
А еще у нас очень дружные прихожане. Они очень помогают нам, особенно в дни праздников. Есть у нас и свое подсобное хозяйство, держим коров, но там наемные рабочие, муж с женой трудятся. На кухне тоже работает профессиональный повар.
Расскажите, как строится день в монастыре?
Утром в половине седьмого служим полунощницу, потом сразу молебен пред чудотворной иконой Божией Матери «Утоли моя печали»: по будням простой, а в субботус водосвятием. Следом часы и Божественная литургия. В 10–10.30 трапеза. Затем все идут на послушания. Мы пытались ввести час отдыха с 13.00 до 14.00, но ничего не получается, дел очень много. Келейное правило сестры, в основном, читают вечером. С двух до трех у нас чай. Так как сестры пожилые и некоторым тяжело ходить, мы поставили на этаже в коридоре столик, туда из трапезной приносят продукты для чая. У всех сестер в кельях есть чайнички. После чая снова послушания. Вечером, в пять часов,вечерня, утреня. После бывает панихида, если служба непраздничная. Потом ежедневный крестный ход по территории, в котором участвуют все, кто может ходить. После этого трапеза и еще какие-то работыуборка, мытье посуды. Монашеское правило сестры читают в кельях. Неусыпаемой Псалтири у нас нет, но мы распределяем кафизмы, и Псалтирь за день вычитывается полностью. Есть сестры, которые только читают Псалтирьпо состоянию здоровья им трудно исполнять другие послушания. Также сестры на полунощнице вместе читают акафисты трем нашим чудотворным иконам и преподобному Владимиру Белопесоцкому.
Введенский Владычний монастырь в Серпухове был Вашим первым монастырем?
Да. Я пришла в монастырь в двадцатилетнем возрасте и одиннадцать лет пробыла в этой обители. Прошла все послушания. Обязательно нужно пожить в монастыре, прежде чем становиться игуменией. В монашестве происходит воспитание души, и преемственность тоже много значит: я многое узнала, благодаря матушке Алексии (настоятельница Владычнего монастыря игумения Алексия (Петрова).Ред.). Она нас приучила к строгости, дисциплине… Здесь я ввела такой же устав, богослужебный круг; расписала обязанности для каждой сестры. Единственное, что для меня самой было новым,это бумаги, отчеты: никогда с этим не сталкивалась, но ко всему можно привыкнуть.
У Вас ведь музыкальное образование? Музыканттворческая профессия. До монашества Вы были творческим человеком. Есть ли применение творческой натуре в иночестве? Предполагается ли состояние творческой радости в монашеской жизни?
Я закончила Егорьевское музпедучилище, очень любила музыку и люблю до сих пор. Одно время хотела даже стать композитором… Все, что Господь дает познать человеку в жизни, для чего-то нам нужно. Музыкой, кстати, тоже можно человека воспитать, если слушать ее для того, чтобы понять, проанализировать состояние души. А если говорить о радости, то я считаю, что любое послушание нужно нести с радостью. Если нет радости, нет любви в том деле, которое ты делаешь, лучше его не делать. Поэтому и сестрам я стараюсь давать послушания по их способностям. Если человек горит каким-то деломон радуется и это ему дает новые силы. И слава Богу. Плохо, когда ничего не интересует…
Такие люди встречаются в монастыре?
Встречаются, но, как правило, у нас они не задерживаются. Безразличные не могут здесь долго находиться. Монашеское общежитиеэто семья. В семье все друг за друга переживают. Хотя всякое бывает и в семье, конечно.
В семье основное послушание родителейвоспитание детей. В монастыре, сколько бы ни было лет игумении, духовное воспитание сестер становится ее послушанием и обязанностью. Получается ли это в случае с людьми, которые старше Вас и пришли в монастырь в зрелом возрасте?
У игумении все должно быть по-матерински, и, если человек чувствует, что ты ему мать, что с любовью хочешь ему помочь, он к тебе относится с уважением и постепенно исправляется. Мне приходится понимать, что ничего поменять я не могу: мне даны такие сестры, с ними я и должна жить. Поначалу, конечно, было очень непросто: в монастыре все старше меня, большинство сестер занимали в миру ответственные должности. И хотя я осознавала, что «давить авторитетом» бессмысленно, да и не свойственно мне это, все же спешила всякий раз сделать замечание. Но потом научилась себя сдерживать, подумать прежде, успокоиться самой, сестру успокоить, которая на кого-то жалуется. Дать понять, что все неидеальны, что надо потерпеть с любовью, и всем тогда лучше будет. Приходилось с каждой беседовать, объяснять, что без любви ничего не получится, что, если вы просто пришли в монастырь жить и трудиться, это не монашествотак можно проводить время и в миру. А нас Господь для чего-то собралименно таких, трудных, сложных… Мы должны здесь научиться видеть свои грехи, понять, с чем нам бороться. Если раздражаешься, значит, с раздражением, если осуждаешь, значит, с осуждением… У каждого из нас крест своих страстей. Мне кажется, страсти даны до конца жизни. Просто, если человек постоянно с ними борется, они отступают. Ведь каждая страсть Господом дается для чего-то. По себе замечаю, что страстидля смирения. Порой оглядываешься на себя и думаешь: сестры-то на самом делесвятые. Как им замечания делать?..
Видят ли сестры свои недостатки?
По-разному бывает. Для этого иногда годы должны пройти, много раз повториться одна и та же ситуация… Мы даже молитву по соглашению читаемо даровании мира и любви сестрам. Я считаю, что если человек от сердца просит чего-то постоянно, то Господь слышит. Любовь не просто так возникает. Если человек не видит свои грехи, считает себя праведным, то любви, конечно, не будет. Смиренным дается благодать.
Бывают ли в монастыре беседы с сестрами?
Обязательно. По воскресеньям вечером, если нет праздничной службы, у нас общее чаепитие, иногда мы вместе смотрим какой-нибудь поучительный фильм или слушаем музыку, говорим о монашестве и о своих недостатках… Подобные собрания были заведены еще у матушки Алексии, и я считаю, что они очень сближают сестер. В течение недели все очень загружены и не имеют возможности пообщаться. Раньше я пыталась по вечерам приглашать их по отдельности на беседу. Но не всегда это получалось, и сестрам не каждый день это нужно. Благодаря этим собраниям наш монастырь очень изменился за семь лет, появился единый дух.
Вы принимаете откровение помыслов?
Нет, помыслыэто к батюшке, я не беру на себя такую ответственность. Иногда беседую с сестрами наедине, чтобы у них была возможность рассказать о своих проблемах, здоровье…
Есть ли духовник в монастыре?
Сейчас мы осиротели: в прошлом году почил мой духовный отец игумен Феофан. Он приезжал из Егорьевска, исповедовал сестер, беседовал. Это очень укрепляло. Служащее у нас священство не может восполнить эту утрату, а сестры очень нуждаются в пастырском слове. Если у сестры есть духовный отец, который был еще в миру и помог ей избрать иноческий путь,я считаю, не надо запрещать общаться. Без такой поддержки в монашестве очень тяжело.
Когда к нам в монастырь на постриги или праздники приезжают архиереи и просто беседуют с нами, сестрам этого надолго хватает: для них слово монашествующего пастырябольшое утешение.
Люди пришли сюда в пожилом возрасте, оставили в миру семьи. Есть ли у сестер возможность общаться с родными?
Сейчас такое время, что монастыри открыты для всех. У нас, например, есть мать Анисия, ей 82 года. Она очень переживает за своих внуковчто их ждет, как привести их к вере?и с духовной целью общается с ними.
Вы проводите какую-то миссионерскую работу в монастыре?
Мы посещаем детский приют «Солнышко» в Ступино, ездим в детский туберкулезный санаторий. Я считаю, что это нужно потому, что какое-то семя, может быть, упадет в душу, будет, на что опереться этим детям в дальнейшем. Тем более, что, в основном, они из неблагополучных семей. Сюда к нам тоже привозят ребятишек. На Рождество мы устраиваем елки, катаем их на лошадях. В большинстве своем они далеки от Церкви, но здесь общаются с детьми из Воскресной школы, и это живое общение идет им на пользу.
Еще мы опекаем дневной реабилитационный центр «Радуга», там детишки-инвалиды.
При монастыре есть Воскресная школа, в которой 25 учащихся. Занятия ведут священник и женщина-педагог. Дети изучают церковнославянский язык, Закон Божий, занимаются рукоделием, ставят спектакли.
Нуждаются ли сестры, на Ваш взгляд, в духовном образовании?
– Я считаю, что духовное образование очень полезно. Ведь не только сестрыбольшинство игумений не имеют специального образования, а часто приходится сталкиваться с различными богослужебными, богословскими вопросами, в которых не чувствуешь себя компетентной. Вот только как организовать этот процесс без выезда из монастыря? В свое время я не смогла закончить регентскую школу в Троице-Сергиевой лавре, потому что требовалось покинуть монастырь на месяца разве это возможно для нас? Может быть, в епархиях начинать надо было бы с игумений? А они потом уже смогли бы сами организовать обучение со старшими сестрами и, если потребуется, с приглашенными педагогами. Ведь для большинства нужны уроки обычного катехизиса. При этом живое слово лучше. Дистанционное обучение в наших условиях, когда много пожилых, не будет иметь успеха.
Матушка, в настоящее время по всей России продолжается процесс возрождения монастырей. И особенно в глубинке дело это представляется довольно трудным. Мы нередко слышим, что сестры и братия подвержены унынию на начальном этапе. У Вас есть положительный опыт возрождения обители. Что Вы могли бы сказать в утешение? Как не отчаиваться людям в монашеской жизни, особенно когда обитель только возрождается?
Человек, уходя в монастырь, делает жертвенный шаг: навсегда оставляет прошлую жизнь и приходит ко Господу с крепкой верой, что все, посылаемое Богом, он должен перенести, что Господь каждый день печется о нем. Вот эта вера должна быть обязательно, без нее очень труднои уныние нападет, и отчаяние. И второе: должен быть руководитель, который с любовью воспринимает тебя и за тебя переживает. Когда я пришла во Введенский монастырь, там были руины: ни одной крыши, холодная вода, охраны нет… В течение пяти лет нас было только семеро. Но матушка нас всех держала как семью… Я считаю, что если вера у человека есть, то монашеская жизнь наполняется радостьюкаждый день, каждое послушание. Господь всегда посылает радость после скорби. И обязательно ежедневное участие в богослужении. Потому что самое главное, что нас питает,это Божественная литургия, Причастие. Монашествующим лучше причащаться почащеэто их укрепляет очень. И еще, конечно, Псалтирь. Когда открывается монастырь, обычно сразу начинают читать Псалтирь, сколько бы человек ни было. С Псалтирью все строится: сестры приходят, и монастырь восстанавливается.
Нашему монастырю пять веков. До 30-х годов ХХ столетия здесь не прекращалась молитва. Я нигде такой тишины не слышала, как здесь. Даже паломники, заходя на территорию, спрашивают: откуда у вас тишина такая? Мученическая кончина в 1933 году последней братии тоже несет свою благодать. Поэтому никак нельзя сказать, что мы начинали «с нуля». Все святые угодники были нам в помощь, Святая Троица, в честь Которой монастырь. Да, сейчас уже нет таких старцев-наставников, но мы стараемся жить по святым Отцам, как и раньше жили монахи. У нас много добрых примеров.
Беседовала Екатерина Орлова
Фото: Владимир Ходаков
Новости
Публикации
