«День Ангела надо отмечать Литургией»

Накануне дня памяти апостола и евангелиста Матфея мы беседуем с благочинным Высокопетровского мужского монастыря Москвы иеромонахом Матфеем (Мунтяну). Отец Матфей в свое время был келейником знаменитого лаврского Бати – регента, профессора Московской духовной академии архимандрита Матфея (Мормыля), почившего в 2009 году. О духовном родстве и совместных именинах двух Матфеев, о белом парамане и «перелинке», подаренных Батей своему келейнику, шестичасовых ночных восхождениях городских монахов на Святую Гору и о том, почему в православной России много жатвы – наш разговор.

Радость дарения

Отец Матфей, дата 29 ноября для вас особая, причем вдвойне. Как вы обычно отмечаете двойной праздник – день ангела и хиротонии? Как в принципе христианин должен проводить день именин?

В праздник апостола Матфея, в день нашего с архимандритом Матфеем ангела, шесть лет назад меня рукоположили в иеромонахи. Мне было 26 лет. К сожалению, двумя месяцами ранее, в сентябре 2009 года, батюшка отошел ко Господу и не увидел моего пострига и хиротонии. Как это всегда делал мой учитель отец Матфей (я пел в его хоре), именины я отмечаю литургически – воздавая молитвенно хвалу Господу. А накануне готовлю подарки.

Вы не ослышались. Батя всегда говорил: «В день своего ангела нужно не столько получать, сколько – отдавать». Поэтому в свой праздник я вручаю гостям книги, молитвословы, иконочки своего ангела, и прочее. Помнится, именины отца Матфея мы всегда отмечали ранней литургией, которую он совершал сам в боковом приделе лаврского Трапезного храма. Потом все шли в спевочную, которая располагалась в колокольне, устраивался небольшой фуршет. Многочисленные студенты, певчие, коллеги и друзья (всего человек 200) поздравляли именинника, преподносили ему, прежде всего, Богородичную просфору, цветы и подарки. Если в этот день в лавре был владыка Феогност, он тоже присоединялся к поздравлениям. Потом все подходили под благословение к виновнику торжества, и в этот момент отец Матфей каждому дарил что-то от себя. Поэтому для меня именины – этакое взаимообогащение, в первую очередь –духовное, поскольку главное, с чего должен начинаться день ангела христианина, – это литургия, соборное благодарение Бога, совместная радость во Христе.

Неудивительно, ведь архимандрит Матфей говорил, что литургия – это малая Пасха, которую необходимо всегда служить как в последний раз, на последнем дыхании. Богослужение было его стихией.

Верно. Еще он говорил так: «Проклят всякий, кто делает дело Божие с небрежением». Он до последнего не оставлял любимого дела. Даже когда уже сидел в коляске, преодолевая физическую немощь, приезжал в храм, чтобы провести службу или очередную спевку.

А как сейчас в обители преподобного Сергия отмечают памятные даты, посвященные легендарному «голосу» лавры?

В день его кончины (с 14 на 15 сентября) все съезжаются в Сергиев Посад, служат Божественную литургию, панихиду в общем молятся, поминают.

Как вам кажется, было ли что-то общее у отца Матфея с его небесным покровителем, апостолом и евангелистом Матфеем?

Вы знаете, было очень трогательно, когда уже больного Батю выводили на полиелей под руки и в этот момент пели величание апостолу, где есть такие слова: «И чтим болезни и труды твоя». Ощущение, что пели про отца Матфея.&;

«Перелинка» для тезки

Вы были келейником архимандрита в течение трех с половиной лет. В каком режиме проходило ваше общение?

Вместе со мной келейничал мой одноклассник. К слову, сейчас он священник, а я крестный его детей. Средний сын у них с супругой родился 14 сентября, и назвали его Матфеем. Вот такая связь поколений, и мы верим, что это батюшка «сделал» подарок своему келейнику. А начиналось все так: на втором курсе моего обучения в семинарии меня благословили помогать отцу Матфею. Я был из так называемых «местночтимых», как говорил Батя, – это те студенты, которые живут в Сергиевом Посаде или в его окрестностях. Официально мы могли уходить на все две половины каникул, но при этом должны были присутствовать на всех лаврских службах, которые нам ставил в расписание регент. Другими словами, мы не несли послушаний в академии, только в лавре. В этом время батюшка уже серьезно болел, надо было постоянно колоть ему инсулин, периодически ездить в больницу. С каждым годом его состояние ухудшалось.

Каким образом строился ваш день в «должности» келейника, в чем была ваша основная задача?

В восемь утра ему приносили завтрак, а до этого нужно было его причесать, поставить уколы, дать таблетки. У архимандрита Матфея была феноменальная память, поэтому монашеское правило он совершал наизусть. Если в этот день у него были запланированы занятия со студентами, то я помогал ему одеться, собраться, подготовить лекции. Вот так и строился мой день. После окончания семинарии я допел летнюю практику и по распределению уехал в Тулу. Больше мы с батюшкой не виделись.

Что самое главное вы почерпнули от общения с этим уникальным человеком? Каким он вам запомнился, чему учил, как наставлял в монашеской жизни?

Как говорится, большое видится на расстоянии, и по-настоящему оценить масштаб личности порой можно только по прошествии какого-то времени. Несомненно одно, отец Матфей – олицетворение монашеского послушания, монашеской учености. Это человек, который не боялся говорить правду и он мог сказать ее любому, невзирая на сан и положение. Не терпел фальши (ни в чем), не любил ничего лишнего и наносного, уважал простоту, бегал карьеры. Он не был духовником в общепринятом смысле, придерживался принципа: спросят – ответь, не спрашивают – молчи.

Раньше я этого не осознавал, а теперь, читая труды святителей Иоанна Златоуста или Игнатия (Брянчанинова), иногда ловлю себя на мысли, что узнаю в них отца Матфея. В период нашего с ним общения я еще не был монахом, но в качестве задела на будущее вынес для себя многое.

Запомнилось, как Батя рассказывал, что во время пострига, и особенно в первую из трех ночей, которые новопостриженный проводит в храме, нужно быть очень внимательным, так как в это время можно увидеть своего нового ангела хранителя. Возможно, он говорил об этом, опираясь на собственный опыт, а может, иносказательно – утверждать не берусь. Но тот факт, что в постриге мне нарекли такое же имя, как и у него, – безусловно, не случайность. В жизни христианина, а тем более монаха, нет ничего случайного, все происходит согласно Промыслу Божию. В нашу последнюю встречу отец Матфей подарил мне параман. Параман интересный: не привычного черного, а белого цвета.

Но самая главная память у меня о батюшке – это его «перелинка», как он называл свою маленькую короткую мантию. Он страдал гландами, легко простывал (все-таки человек южный), а «перелинка» шерстяная, она его грела. Отец Матфей был в ней на всех службах. Когда я хожу в ней по монастырю, меня нередко принимают за католика или старовера (улыбается). Вот такое благословение – «святынька» от Матфея «старшего» Матфею «младшему». 

Батя очень хотел, чтобы я стал послушником в лавре, но я не представлял, как буду вставать на братское правило в пять утра. Это сейчас выработалась привычка, а тогда…  (смеется). К тому же я видел себя в более спокойном, уединенном месте.

В свете этих слов Высоко-Петровский монастырь в центре столичного мегаполиса является тем самым случаем, когда человек предполагает, а Бог располагает? Ведь теперь вы живете на куда более оживленной территории, чем лавра. Хотя в самой обители святителя Петра Московского на Петровке удивительным образом сочетается несочетаемое – это тихая пристань в бушующих стихиях городской жизни.

Монашество не зависит от количества проживающих в обители насельников, зданий и прочего, – это внутреннее состояние. Но к пониманию этого тоже надо прийти. Ну, и не будем забывать о том, что все течет, все меняется. С возрастом я полюбил рано вставать. Даже если тяжело порой подняться на полунощницу, переборов себя, потом все равно ощущаешь благодать, появляется совершенно другой настрой. Что касается Высоко-Петровского монастыря, действительно, есть незримое ощущение, что находишься за городом, а не в суетной Москве, и это отмечают многие. Братия в обители не многочисленная, и это помогает выстроить нормальные духовные отношения, так как мы уже хорошо знаем друг друга. Поэтому в какой-то мере мечта о тихом монастыре сбылась (улыбается).

Вы помните день, когда отца Матфея не стало?

Я как раз был в лавре по делам и намеревался заехать к нему в больницу. Но не успел. Мне позвонил его келейник отец Андрей и сказал: «Бати больше нет»… Проститься с батюшкой съехалось очень много народу, одних только архиереев было человек 10. И то, что похоронили его на территории лавры – говорит само за себя…

Отец Матфей, недавно Вы вернулись из поездки на Святую Гору, поделитесь впечатлениями.

Это была моя первая поездка на Афон. Святая Гора – это удел Божией Матери, поэтому там всем управляет Сама Пречистая. Так получилось, что я и двое моих попутчиков приехали туда в день 6-летия со дня моего пострига.

Идея отметить памятную дату во втором уделе Пресвятой Богородицы обдумывалась заранее?

Нет, специально ничего не готовилось, но в жизни все происходит по Промыслу Божию. Одному из святогорских монахов я между делом обмолвился, что на Афоне всем управляет Господь, а меня поправили: «На Святой Горе управляет не Господь, а Матерь Божия!» Я обратил внимание на то, в этом святом месте даже негативные ситуации впоследствии выходят хорошим «боком», когда приходит осознание, что они были во благо. Причем даже не духовные, а материальные вещи. Одна из самых ярких подобных ситуаций произошла, когда в монастыре святого Павла нам не разрешили оставить вещи перед восхождением на Гору.

С вещами-то подниматься нелегко, понятно, да и сама Гора с извилистыми каменистыми тропами – тут нужна хорошая физическая подготовка.

Еще бы! Рюкзаки-то у нас были по 20 кг. Мы отправились на Гору ночью, путь нам освящали только фонарики на лбах. И примерно через полтора часа (На Афоне богослужение начинается в два-три часа ночи) в непроглядной темноте мы услышали монашеское пение, и таким образом наткнулись на скит святой Анны, где подвизаются очень добродушные монахи, которые нас тепло встретили и разрешили оставить вещи. И когда уже ближе к полудню мы спустились с Горы обратно в скит, забрали рюкзаки, дошли до причала и сели на теплоход, стало понятно, что если бы мы оставили вещи в монастыре святого Павла, то нам пришлось бы еще два с лишним часа идти до обители по горным тропам. К тому же в той стороне Афона теплоход курсирует один раз в сутки. Поэтому ничего случайного не бывает и то, что сначала показалось огорчением, обернулось великим благом. Мы провели на Святой Горе три дня и три ночи. Все это время ходили пешком. В итоге за плечами у нас 75 афонских километров.

Для монаха, живущего в городском монастыре, подобные подвиги не совсем привычны, мягко говоря.

Устали, не буду скрывать. Нам, городским монахам, такие физические нагрузки в новинку. Дома-то выше третьего этажа подниматься некуда (улыбается).

А как же колокольня?

На колокольню в Высоко-Петровском я поднимался два раза. Учитывая, что я здесь всего год – есть к чему стремиться. В России у мужского монашества нагрузки другие – огромное количество исповедников. Каждого человека надо выслушать, попытаться помочь, помолиться. В общем, жатвы много.

Наверное, каждый монах мечтает увидеть Афон своими глазами?

Конечно! И это милость Божья, что Господь сподобил осуществить эту поездку. Там сразу ощущаешь, насколько это духовное место. И одновременно понимаешь, что нет святее того места, куда тебя направил Сам Господь для несения монашеского послушания.

Когда совершаешь подъем на Святую Гору, приходит осознание всей своей немощи, все тело болит, ногам тяжело. Понимаешь, что разум и сердце не могут совладать с телом, прийти к единству. А потом сознаешь, что это же путь Матери Божией, Она этим путем прошла. Вот такие мысли крутились в голове, пока я поднимался на Гору. Мы вышли из монастыря святого Павла в два часа ночи и добрались до храма святой Панагии (это 1500 метров) к 8 часам утра. Было и холодно, и мокро. Я был в подряснике, сверху надел жилетку, и когда мы поднимались, сильно промок. А чем выше забирались, тем становилось холоднее. Удивительно, что не простыл – в этом видится чудо, так как накануне поездки я сильно заболел, и не успел полностью поправиться.

А что все-таки запомнилось больше всего?

Святая Гора – это одно сплошное яркое впечатление. Многие говорят, что туда надо съездить второй раз, чтобы лучше понять, прочувствовать. В следующий раз я бы уделил больше внимания изучению традиций монашеской жизни святогорцев.

Свято-Пантелеимонов Русский монастырь удалось посетить?

К сожалению, не успели из-за нехватки времени.

В целом, какие впечатления от Греции?

Было шумно. Многие греки курят, даже в публичных местах, поэтому везде дым коромыслом, гудят машины, всю ночь шум, гам, громко играет музыка. Несмотря на то, что Высоко-Петровский монастырь расположен в центре Москвы, я все-таки привык, что в 23.00 у нас уже тихо и спокойно.

Другими словами, дома много лучше.

Однозначно (улыбается). Вы знаете, у греков все по-другому. Даже если смотреть в литургическом плане, в России богослужение более строгое, чинное, стройное.

Беседовала Христина Полякова