Великий пост... Каждому начинающему ходить в храм говорят о важности этого поста, о важности посещения великопостных служб, о трогательных покаянных молитвах вечерних служб первой седмицы. И вот новоначальный пробует подъять телесный пост, вот он робко переступает церковный порог, чтобы приобщиться к вековой традиции Православия. Кто оставался равнодушным к полумраку храма с мерцающими перед святыми образами лампадками и свечами, трогательному покаянному пению, атмосфере соборной молитвенной сосредоточенности пришедших, кто не утешался величественным разумейте языцы и покаряйтеся, яко с нами Бог! (последование Великого повечерия)? Красота иного мира, иных отношений. А выходишь за церковную ограду — шумит столичный город, обыденная жизнь с ее насущными проблемами, бледность которой особенно оттеняет умилительное Великое повечерие с чтением покаянного канона и в которую не хочется возвращаться. Но Православие нам говорит о другом — о реальной встрече грешного человека со Всесвятым Богом, встрече одновременно и радостной, и по-своему трагической, потому что невозможно безболезненно преодолеть собственный грех, а иначе человеку не соединиться с Тем, Кто есть огнь поядающий (Евр. 12: 29).
И вот первая седмица поста в монастыре открывает Православие именно с этой стороны. Монашествующие посещают неопустительно все богослужения первой седмицы, а это ежедневно с четырех до десяти-одиннадцати часов утра и с восемнадцати до двадцати часов вечера. Но вечернее богослужение уже знакомо и любимо, а вот утреннее — 6–7 часов, обычно после недостаточного сна (по вечерам у сестер могут быть послушания, собрание, Исповедь, кто-то читает ночную Псалтирь) — иногда бывает настолько трудно выстоять и душевно, и физически, что, кажется, хотя бы только дотерпеть до конца, и уже не трогает ни благоговение полупустого храма с мерцающими пред строгими иконами лампадками, ни молитвенное пение сестер, ни красота и глубина древней богослужебной поэзии. Но ведь цель поста — не прийти в умиление и насладиться церковным искусством. Цель поста — познание ослепления души, отпадения от Бога пиянством страстей, и потом отложение греха и к Богу присвоение (из канона утрени понедельника), а чтобы этой цели достигнуть, предстоит труд (подвиг — читаем в Триоди) умертвения мудрования плоти, отбегания блуда, трезвения в молитвах (канон утрени среды), злых отчуждение, воздержание языка, ярости и лжи отложение (стиховна вечера понедельника). Мы постимся телесно потому, что телесным невоздержанием Адам был изринут из рая, но одного телесного поста недостаточно для очищения сердца и зрения Христа (канон понедельника утро), и вечерние стихиры среды прямо требуют от нас дать алчущим хлеб, нищия и безкровныя ввести в домы. Но, однако ж, сон и усталость одолевают, душа малодушествует, оправдывает греховную жалость к себе, проявляет нетерпение и раздражение, и, кажется, совершенно не способна воспринять эти прекрасные спасительные мысли. Но если мы не ушли из храма, если мы достояли до конца, то Дух Божий, созидающий и обитающий в Церкви, оживотворит и нас, так что после окончания, как нам казалось, мучительного стояния в храме, мы понимаем, что труд не оказался тщетным и душа наша хоть в какой-то степени, как поет утренняя стихира среды, покрылась духовными крилами.
Еще богослужение Великого поста отличается насыщенностью ветхозаветными темами/чтениями: прочитываются основные сюжеты из книг Бытие и Исход, девять библейских песен. Вообще, Ветхий Завет современному человеку зачастую представляется слишком суровым, и мы готовы его противопоставить Новому Завету. Я сама этим страдала, и только спустя почти 20 лет сознательного христианства стала открывать для себя смысл ветхозаветных повествований. А святые отцы прекрасно знали Священное Писание Ветхого Завета, образы которого не только легли в основу православного богослужения, но и вдохновили их на новозаветное молитвенное творчество, одним из ярких примеров которого стал, кстати, Великий канон прп. Андрея Критского. В Ветхом Завете они видели прообразы Божиего домостроительства, исполнение которых находили в Новом и потому говорили, что Новый Завет заключен в Ветхом и что Ветхий раскрывается в Новом. Я же, по гордости воспринимая Священное Писание сквозь призму собственного понимания добра и зла, не могла не ошибиться в оценках. Повествования об убийствах, войнах, блуде, идолопоклонстве и прочих грехопадениях, имеющие место на протяжении почти всей Священной истории, не вписывались в мое представление о Святой Книге и Любящем Боге, и только опыт познания собственного греха дал толчок к пониманию суровой правды Библии: отпадение от Бога неминуемо влечет падение, но Творец не оставляет Своего творения, ищет его спасения и отвечает на покаяние. Потому и Православие — это не романтизм, а трезвое понимание своего греховного состояния с твердой надеждой на Любовь Божию. И, наверное, поэтому одна из стихир четверга вечера призывает нас утвердиться палицею веры. Бог есть Абсолютное Добро и Абсолютная Истина; Он сотворил весь мир и человека, чтобы приобщить к богатству Своей любви, и раскрытие этого замысла возможно лишь при условии послушания Ему, о чем повествуют читаемые на первой седмице отрывки из первой и второй глав книги Бытия. Но человек не сохранил данной ему заповеди, отпал от Бога и подпал под власть греха и смерти. Механизм грехопадения первых людей мы слышим вечером пятницы (3 глава книги Бытия), и это место очень важно для каждого из нас, ибо мы ежедневно претыкаемся точно таким же образом.
Таким образом, богослужение первой седмицы пытается запечатлеть на струнах нашего сердца основные истины христианства и задать тот настрой, в котором мы должны проводить Великий пост и в целом христианскую жизнь. И пусть впереди еще долгий и, наверное, непростой путь, но Церковь вдохновляет нас ожиданием радостной встречи: да снемы Пасху Христову священнейшую, во спасение душ наших (стихира утра пятницы). Помоги, Господи!
Монахиня Матрона (Лукашова)
Предстоятель
Публикации
Монашество
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
