«Каждая из нас должна честно ответить себе на вопрос: для чего я пришла в монастырь?»

Игумения Екатерина (Чайникова)

Те, у кого есть живой искренний интерес к истории православных обителей, наверняка хорошо знают историю Кресто-Воздвиженского Иерусалимского ставропигиального женского монастыря в селе Лукино Домодедовского района Московской области. Его судьба в своем роде уникальна. Когда-то при церкви села Старый Ям Подольского уезда была устроена небольшая богадельня для женщин, где спустя время сестры стали читать Неусыпаемую Псалтирь. Это явилось тем основанием, на котором впоследствии возник монастырь. Опекал богадельню митрополит Московский Филарет (Дроздов). В благословение ей будущий святитель прислал Иерусалимскую икону Божией Матери. (Чудом сохраненная в годы советской власти, она теперь находится в восстановленном в рекордно короткий срок – за 95 дней – монастырском храме Иерусалимской иконы Божией Матери). Переезд общины в Лукино – в имение, подаренное сестрам благочестивой помещицей Головиной, получение статуса монастыря – всё это произошло уже после кончины митрополита Филарета. Сбылись пророческие слова, сказанные им во время поездки в село Старый Ям еще в 1860 году: «Здесь не богадельня, а монастырь!» И вот на днях монастырь торжественно отметил праздник, изобилующий памятными датами: 185 лет со дня его основания, 135 лет со дня открытия, 30 лет с начала возрождения. Сегодня жизнь восстановленной обители многогранна. В беседе с ее настоятельницей игуменией Екатериной (Чайниковой) мы постарались показать некоторые из этих граней.

Голос мамы: «Помогай нуждающимся!»

Матушка Екатерина, Вы чуть более двух десятилетий возглавляете обитель в Подмосковье. И если бы сейчас задали себе вопрос: «Что мне, настоятельнице с немалым опытом, удалось за это время сделать?», как бы на него ответили?

Ответить на него непросто. Тут не могу не вспомнить один момент из своей жизни. Когда мне исполнилось тридцать лет, именно в свой день рождения я вдруг остро ощутила, что я прожила очень большой отрезок времени – тридцать лет! – а что успела сделать? С ужасом сказала себе, что нет, ничего не успела. Прошло после этого еще двадцать пять лет, и сейчас мысли уже другие. Потому что Господь возложил на меня огромную ответственность – возрождать обитель, быть матерью для сестер и чему-то учить людей, приходящих в храм. Сегодня в моем сердце живет благодарение Господу за Его милость: за то, что Он дал мне возможность вместе с теми, кто находится рядом, трудиться на ниве церковной, молиться, созидать, самой развиваться. Вспоминаются слова из Псалтири: «Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми?» (Пс.115:3). С Божией помощью удалось за минувшие десятилетия поднять из разрухи монастырь, судьба которого в XIX веке была связана с именем святителя Филарета Московского и Коломенского, а в начале XXI века – с именем Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, помогавшего нам, чем только можно, в самый трудный период возрождения порушенной святыни. Но восстанавливая монастырские храмы, возвращая им благолепие, ремонтируя корпуса, мы никогда не забывали о ближних. Кто-то нам помогал, кому-то мы помогали. И если Господь благословит наши труды миром, то, имея уже какой-то опыт, я бы хотела еще больше вкладывать сил во всё, что предстоит сделать, и до конца своих дней служить Церкви Божией, которой я могу сказать, что я люблю это служение, люблю это послушание. Да любое послушание церковное для меня дорого, и неважно, кем, когда и на каком посту я буду служить в Церкви!

С раннего детства Вы были согреты материнской любовью, о чем так трогательно рассказали порталу «Монастырский вестник» в интервью «Чтобы быть как можно ближе к Богу». Также Вы были окружены заботой насельников Псково-Печерского монастыря, где провели свое детство и видели старцев, которые помогли Вашему духовному становлению. (Этому посвящено другое интервью на нашем портале – «Поминайте наставников ваших»). И ту великую любовь, полученную от дорогих Вам людей, Вы постарались перенести на тех, кто сейчас остро нуждается в помощи. В итоге социальная работа монастыря стала важной составляющей его деятельности. А как она начиналась и как развивается?

Мы давно искали возможность оказывать помощь ближним. Казалось бы, что может быть проще, если рядом с монастырем находится Российский реабилитационный центр «Детство», принимающий чуть ли не со всей России детей-инвалидов? Иди – помогай! Но несмотря на наше желание и какие-то искренние наши намерения по причине сложных отношений с руководством Центра за эти двадцать с лишним лет у нас так ничего и не получилось. Тогда мы попытались помогать детским домам, домам-интернатам где-то в Московской области, в самой Москве, однако довольно быстро поняли, что наша помощь столь мизерна для больших учреждений – просто капля в море, то есть нам не удастся быть им полезными в полной мере. Когда моя мама была жива и жила в Печорах, мы очень много помогали печорянам через мамины руки. Она меня всё время просила: «Привези иконочки, привези продукты, шоколадки, привези такие-то вещи». Я привозила, и мама их раздавала. Мама видела приходивших в Псково-Печерскую обитель людей, которые в чем-то нуждались, она знала, кому что требуется.

В конце 2016 года мама (уже принявшая великую схиму – схимонахиня Иоанна, нареченная в честь Пророка и Крестителя Господня Иоанна) преставилась. И я в сердцах воскликнула: «Мама, ну нету теперь тебя! Кому я буду привозить наши подарки? Кто будет мне помогать их раздавать?» (А мы как раз подготовили новогодние детские подарки). И вдруг словно бы услышала голос мамы: «Помогай нуждающимся!» Я позвонила в Печоры – в социальную службу Печорского района и сказала, что у нас есть подарки для ребятишек. Там так обрадовались! Оказывается, сотрудники службы обращались к директорам заводов, к руководителям разных предприятий с просьбой помочь организовать подарки для детей из нуждающихся семей, но в ответ на свою просьбу получили всего-то несколько шоколадок... С этого звонка начались наши добрые отношения с социальной службой Печорского района, переросшие затем в настоящую дружбу. Мы взяли список людей, нуждающихся в материальной помощи: социально незащищенных и многодетных семей, инвалидов. Понятно, что всех объять мы тоже не можем. Зато мы увидели лица людей, которым помогали адресно. Мы звонили по списку, приносили в те семьи какие-то вещи, продукты, покупали какие-то предметы быта. Но вдруг осознали, что этого как бы недостаточно.

Снова получилась «капля в море»?

Чтобы объять больше людей в моих родных Печорах, где я действительно провела счастливые детские годы (ведь маме помогали растить четверых детей многие добрые сердца, к тому же рядом была такая удивительная обитель!), мы стали активно собирать помощь в самом нашем монастыре. Я попросила главу администрации района выделить помещение, где можно было бы разместить центр, который решили назвать очень просто: центр «Доброе дело». И вот люди, живущие в разных селах и деревнях района, могут приехать в этот центр и выбрать, что им необходимо на данный момент. В «Добром деле» есть социальный работник, которому монастырь платит зарплату. Соцработник напрямую работает с населением: собирает информацию по семьям, обзванивает их, спрашивает, в чем они нуждаются, укомплектовывает подарки.

Пригодилось всё – и жалюзи, и школьные парты, и даже театральный занавес

Матушка, однажды Вы сказали, что ваш монастырь, как аккумулятор: собирает всё, что к вам попадает, и отвозит в Печоры. Многое из того, что везете, востребовано в Печорском районе?

Должна сказать, что после смерти мамы ее дом в Печорах мы стали считать как бы своим монастырским скитом, куда в любой момент можно что-то объемное привезти, разгрузить, разложить. То есть используем его для благотворительных целей. И иногда происходят удивительные вещи! Нередко то, что сегодня уже не нужно в московских учреждениях (столичные сотрудники готовы что-то выбросить или утилизировать), находит свое место в селах и деревнях. Например, один офис в Москве расформировывался, и нам привезли оттуда, помимо столов, шкафов, в большом количестве жалюзи разных размеров, которые сняли с окон. Некоторые сестры и монастырские сотрудники решительно мне заявили: «Матушка, монастырю жалюзи не нужны. Давайте их выбросим!» А я ответила, что, может, Господь найдет того, кому это пригодится. И пригодилось. Как-то я в очередной раз приехала на встречу с администрацией Печорского района и услышала жалобу, что директорам сельских школ выписывают штрафы: мол, не обеспечивают они в классах защиту от солнца. Но у директоров нет никакой финансовой возможности приобретать для классов жалюзи! Я спросила у представителей администрации, возьмут ли они жалюзи, бывшие в употреблении, и увидела на лицах этих людей, призванных «охватывать» население помощью, столь искреннюю радость! Только, сказали они мне, сами их вывезти не смогут. Тогда я наняла машину, и все шкафы, столы, жалюзи ушли в Печорский район. В школы, в другие учреждения. В одном селе сгорела аптека, там после пожара даже стола не было, чтобы организовать пункт временной помощи, и «наш» стол здорово выручил...

А если посмотреть на историю с 400 школьными партами, которые заказала себе одна московская школа?! Парты не прошли по стандартам этой школы, ее руководство стояло перед дилеммой: либо их выбросить, либо их кто-то заберет. Конечно, мы забрали. Нам привезли абсолютно новые парты, даже еще не собранные. Я опять же позвонила в сельские школы Печорского района: «Вам нужны парты?» – «Да, нужны». Монастырский столяр собрал образцы, чтобы на местах смогли увидеть, что и как нужно делать; мы всё это отвезли на Псковщину, и теперь в сельских школах стоят новые парты. У монастыря нет своих средств, чтобы помогать людям материально, но через такие дела мы помогаем, откликаемся на людские просьбы. И видим: самое главное – проявить участие.

Вероятно, кому-то следующий случай, о котором я тоже хочу поведать, покажется незначительным, а для села Изборск он очень значителен. Изборский сельский клуб готовился отпраздновать 90-летие. Своими силами его отремонтировали, покрасили. Иными словами, основной местный очаг досуга, где пожилые люди встречаются, проводят вечера, поют какие-то песни под баян, был приведен в порядок. Но не было занавеса для сцены. Жители села обратились ко мне: «Матушка, может, у Вас есть какая-то ткань для этого?» Подходящей ткани в монастыре не оказалось, я пообещала поспрашивать у других. И стала спрашивать: у одного, второго, третьего. В результате из известного столичного театра нам передали списанный бархатный занавес, который лежал там, можно сказать, в закромах. Устроители праздника в Изборске занавес выстирали, выгладили, повесили (такая красота получилась!) и прислали мне благодарность, видео, фотографии. Не сомневаюсь, что они были счастливы получить такой подарок. Полагаю, что теплые чувства испытывают от своего благодеяния и те, кто передал в сельский клуб некогда роскошный театральный атрибут, получивший ныне вторую жизнь и радующий благодарных жителей провинции. Мой духовный отец, подвизавшийся в Псково-Печерском монастыре, схиигумен Савва (Остапенко) говорил: «Милосердие, милостыня, добрые дела никогда не пропадают! Точно так же, как мы бросаем зерно в землю и хорошее зерно дает хороший плод, так и добрые дела, как посев, не пропадают».

Храм после службы наполняется детскими голосами

Если обратиться к словам старца Саввы (Остапенко), наверное, хорошим плодом можно назвать православный творческо-просветительский центр «Купель», созданный в Москве, на Патриаршем подворье Кресто-Воздвиженского Иерусалимского монастыря при храме Иерусалимской иконы Божией Матери. Такое направление деятельности монастырю тоже в радость?

Самым важным я считаю то, что эта работа ведется на территории храма. Когда у нас заканчивается богослужение, храм наполняется детскими голосами. Становится шумно, начинается беготня по этажам, и это радует сердце. Радостно оттого, что храм не уснул после службы – он живет! Я смотрю на родителей, которые приводят детей на творческие развивающие занятия, и вижу, как они сами крестятся перед образом Божией Матери и ребятишек этому учат. Та атмосфера, которая царит в стенах храма, духовно воспитывает, образовывает. Даже то, что дети мельком услышат от какой-то бабушки – например, как правильно подойти к иконе, приложиться к ней, они запоминают. Запоминают слова священника. Особенно такого авторитетного для мальчишек, как отец Георгий Дехтярев. Являясь мастером спорта, он ведет в «Купели» некоторые занятия по борьбе. Перед началом занятий в каждом кружке дети читают молитву «Царю Небесный Утешителю...» Это фундамент, который сегодня закладывается. В некоторых общественных кругах думают, что если мы будем часто произносить слово «патриотизм», он у нас появится. Не появится! Патриотизм – это любовь. В первую очередь ребенка надо научать любви к родителям, а родители научают его любви к Церкви, к Родине, и именно так развивается и крепнет в детской душе чувство патриотизма.

Еще раз повторю: я рада, что у нас в храме столько детворы. Когда началась пандемия, мы закупили необходимую технику, чтобы в онлайн-режиме можно было бы общаться с этими детьми, находившимися на домашнем обучении. Используя новые современные технологии, мы старались не прерывать связь со своими подопечными. Занятия в кружках, которые можно было проводить дистанционно, проводили. Это и пение, и рисование, и английский язык. То есть ребята видели педагогов, общались с ними, учились. Теперь все оценили возможность снова приходить на занятия в храм, получать знания и навыки, общаясь друг с другом, видя преподавателей рядом.

Не строго, но по справедливости

Матушка, процитирую одно Ваше высказывание шестилетней давности относительно сестер: «Да, у меня есть ощущение, что я для них мать. А уж что они думают, не знаю... Мне, наверное, нужно быть построже – не столь покладистой. Я многое им прощаю, многое разрешаю, потому, что прежде всего эту "одежку" примеряю на себя: как бы мне было в этом состоянии?» Можете Вы сегодня повторить эти слова? Или всё-таки стали строже к сестрам? Какова Ваша «педагогическая» позиция сейчас?

Начну со своих наблюдений, касающихся прихода в монастырь. К сожалению, наша монашеская семья не столь многочисленна, как нам бы хотелось. Почему? Сам Господь Бог призывает людей к монашескому служению, но не каждый человек, стремящийся стать монахом, будет монахом, потому что это стоит больших трудов. Есть люди, у которых имеется поверхностное желание: «Ой, хочу в монастырь! Хочу быть монахиней!» Но это до первого замечания. Замечание сделаешь – всё: «Больше не хочу!» Я говорю им: «Вы подобны детям. Когда ребенку указывают на то, что он неправильно поступает и нужно ему измениться, ребенок обижается, он тут же заявляет, что играть с тобой больше не будет...» Вот так поступают порой неофиты, духовно неокрепшие личности (зачастую гордящиеся своим высшим образованиям, а то и не одним). Некоторые считают себя сильными теоретиками в духовном плане, поскольку прочитали множество трудов святых отцов и думают, что на практике будет легко. Увы, скоро их практика рушится... «Много званных, но мало избранных» (Мф. 22:1–14).

Сестры приходят разные. Приходят пожилые и – на удивление – быстро становятся такими, я бы сказала, зрелыми в монашеской жизни. Приходят молодые, которых надо еще учить – удобрять, вразумлять, наставлять. Им хочется и повеселиться, и побегать. Гитару взять в руки хочется, а со смартфоном расстаться – ну никак не хотят! Где-то немножко их останавливаешь, где-то пытаешься урезонить. Они меня слышат, но, к сожалению, правильных привычек имеют немного, потому что современный мир дает нам людей, не подготовленных к монашеству. Изменить всё невозможно, можно только чуть-чуть подкорректировать.

Строга ли я с сестрами? Нет, не строга. Но всегда стараюсь поступать по справедливости. У нас община, у нас монастырь, и какой-то поступок одного человека может стать положительным примером для остальных, а может быть пагубным, негативным примером. Поэтому мне приходится это отслеживать. Примеры благочестия я поощряю. Если замечаю чье-то недостойное поведение, обличаю сестру или послушницу. Напоминаю всем, что они пришли сюда добровольно и никакие карательные меры не способны изменить их внутреннее устроение. Доброе назидание, мудрое духовное слово не смогут укрепиться в их сердцах, если они сами этого не захотят. Изменение должно произойти внутри сознания. Каждая из нас должна предельно честно ответить себе на главный вопрос: для чего я пришла в монастырь? Я хочу вечного спасения? Хочу, чтобы мое имя было записано в «Книгу жизни», или меня прежде всего привлекли удобства, когда храм рядом, трапезная – тоже, все условия созданы? Такие вот беседы веду я и с пожилыми насельницами, и с молодыми. (Слава Богу, сейчас в нашу монашескую семью влились молодые сестры, пусть и немного). Столько людей упорно ищут старцев, а где их взять? Старцы ушли в прошлое. Чтобы пришли новые, мы должны усердно, ревностно работать над собой, над своим сердцем, должны стремиться приблизиться к образу и подобию Божию. Об этом тоже с сестрами говорим.