Аргентинский католический миссионер – в прошлом, а сейчас – насельник Донского ставропигиального мужского монастыря рассказал о своем пути из Сан-Рафаэля в Хабаровск и Москву, а также о переводах православных богослужебных текстов на испанский, о послушании просфорника и занятиях иконописью.
Это было свободное решение
Отец Макарий, какое у Вас мирское имя?
Иван. Именно так, как ни удивительно, – не Хуан! – назвали меня мои родители. Уже оказавшись в России, я узнал, что это самое что ни на есть русское имя!
Где Вы родились?
В Сан-Рафаэле. Этот аргентинский город назван в честь архангела Рафаила. Я жил там с родителями, двумя братьями и сестрой до двенадцати лет. Мой папа (он недавно умер) работал на железной дороге, занимался ремонтом путей. Потом его перевели на другой участок, и мы уехали из Сан-Рафаэля, но в восемнадцать лет я вернулся, чтобы поступать в семинарию. Я проучился в ней семь лет, и меня направили в Казахстан.
Вы сами решили поступать в семинарию, или это было желание родителей?
Сам! Моя мама, наоборот, не желала этого. Родители были не очень церковными людьми. То есть они хотели, чтобы мы приняли Миропомазание (у католиков миропомазание принимают в двенадцать лет) и причащались, но сами в храм ходили нечасто. Как и мои братья сейчас. Так что мама была против, она говорила – «уедешь навсегда, мы больше не увидим тебя». В общем, это было свободное решение, так же как и потом решение принять Православие.
Как Вы оказались в России?
В семинарии, где я учился, есть традиция: после принятия сана отправлять католических священников в те места, где в них нуждаются. Так я оказался в Казахстане. Полтора года прожил в городе Чимкент, на юге страны, недалеко от границы с Узбекистаном. Там бывало нелегко. В Казахстане большинство верующих – мусульмане. С простыми людьми проблем не возникало, но вот с некоторыми иногда бывало некомфортно. В Казахстане женщины одеваются, как в Европе, там до сих пор большая часть населения говорит на русском (хотя доля русскоговорящих постепенно снижается)… Из-за того что я был священником, визу мне дали только на три месяца, а не на год, и мне приходилось часто выезжать из Казахстана – так я побывал в Узбекистане, Таджикистане, Кыргызстане. Я видел, как люди живут там – более консервативно. Ну а потом меня отправили в Хабаровск, к местным католикам и с миссионерским служением, и там я пробыл восемь лет.
Сколько в Хабаровске католиков?
Нас, католических священников, было в Хабаровске двое. Вся община – порядка двухсот человек. По воскресеньям ходили на службу человек пятьдесят-шестьдесят. Ежегодно три-четыре человека принимали Крещение. Вообще, местные католики – это потомки поляков, солдат, которые еще в царское время приезжали служить на границу с Китаем. Тогда же в Хабаровске появился деревянный костел. В советские времена он был закрыт, сейчас служить там нельзя – недостаточно документов, которые убедили бы власти в том, что здание принадлежит католической общине.
Там-то, в Хабаровске, я и познакомился с православными священниками. Некоторые были очень закрыты, не хотели идти на контакт. Наверное, потому что в 90-х годах, после распада СССР, в Россию приехало много – и разных! – католических миссионеров, что вызвало некоторое отторжение…
Так вот, в Хабаровске я познакомился с иеромонахом Ефремом (Просянком) (сейчас – архиепископ Биробиджанский и Кульдурский) – он работал в Хабаровской духовной семинарии, и с отцом Петром Еремеевым (сейчас – наместник Высоко-Петровского монастыря). У них был другой настрой, они были открыты для общения. Мы вместе бывали в семинарии, потом отец Петр вернулся в Москву, а отец Ефрем стал епископом. Мы до сих пор поддерживаем хорошие отношения, дружим. Познакомился я и с другими священниками, женатыми, мы также до сих пор дружим. Никто из них не уговаривал меня перейти в Православие. Попозже я познакомился с одним московским священником, который больше стал рассказывать мне о Православии, убеждать, – думаю, через него Бог и привел меня к решению перейти в Православие, где вера сохранена в чистоте.
В Хабаровске Вы и приняли Православие?
Нет, это произошло позже, когда я оказался в Москве. Я ведь был членом католического Ордена Воплощенного Слова – весьма консервативного. В России он действует в Казани, Омске, Хабаровске. Его глава приехал ко мне из Рима и убеждал меня в том, что я совершу большой грех. Приезжал и глава Ордена по России; предупреждал, что я испорчу себе жизнь этим поступком. Они были категорически против; когда я уже жил в Москве, в монастыре, они отправили мне письмо, в котором извещали меня, что я не принадлежу Ордену…
В занятиях иконописью самое главное – постоянство
Как началась Ваша жизнь в Донском?
Патриарх, который является священноархимандритом Донского монастыря, разрешил мне жить здесь. Первый год был испытательным; предполагалось, что после него я смогу принять Православие, а затем и постриг. Так и произошло.
Расскажите о Вашем послушании в Донском монастыре сейчас.
Когда я приехал сюда, два года назад, я познакомился с одним иеромонахом. Я еще был католиком. И он пригласил меня работать в просфорне. Вот с тех пор я и помогаю выпекать просфоры. Я не руководитель – есть люди, которые давно работают там и знают это дело лучше. Также по вечерам я вынимаю просфоры за людей, которые просили о них молиться. Два раза в неделю я служу Литургию. А еще веду занятия в воскресной школе – для родителей вместе с детьми. Также я преподаю испанский – мой родной язык. Веду три группы испанского здесь, в монастыре. И хожу на занятия по иконописи – уже два года. Наш наместник епископ Парамон – ныне наместник Свято-Троицкой Сергиевой лавры – благословил меня заниматься, чтобы лучше писать иконы… Мне всегда нравилось рисовать. Я уже десять лет в России, и мне всегда очень нравились иконы.
Где Вы занимаетесь иконописью?
В Храме Новомучеников Российских в Строгино. Сейчас я уже пишу иконы сам, а там меня могут поправить, указать на какие-то ошибки. Это очень полезно. Там уже есть и мои иконы – образы Спасителя и Богородицы около Царских врат. Также я сейчас пишу образ святого Николая для иконостаса этого храма. Создавать новые иконы – например, новомучеников – сложно, но на наших занятиях мы делаем списки с известных икон, прежде всего с русских, древних.
А какие у Вас любимые русские иконы?
Икона Богоматери Донской очень мне нравится. Считается, что ее создателем был Феофан Грек. Лик Божией Матери необыкновенный, кажется, что Она чуть улыбается. Создатели списка, который хранится у нас в Малом Соборе, тоже были большими мастерами: очень тяжело настолько точно скопировать столь тонкие оттенки. Вообще, для иконописи нужна прежде всего практика. Постоянство. Кстати, на курсах испанского, которые я веду, мы как-то раз разговорились со студентами. Я сказал: «Хоть для вас освоить испанский легче, чем для испаноговорящих – русский, но если у вас нет постоянства, все равно ничего не получится». То же самое в иконописи.
Ваши близкие, родители, братья – приезжали в Россию?
Нет. Я бы хотел, чтобы мама побывала здесь, увидела, как я живу. Но пока она ни разу в жизни не выезжала за границу. Это ведь еще и весьма дорого. До России лететь около 14 часов, через Европу, с пересадкой – прямых рейсов нет.
Мне очень близок образ святителя Тихона
У Вас есть любимые места в Донском?
Для меня особое значение имеет то, что он посвящен Богородице. С детства у меня была всегда особая любовь к Ней. Дома у нас были статуэтки Божией Матери. Очень радостно, что Бог привел меня сюда. Также мне очень близок образ Патриарха Тихона. Каждый день у нас проходит молебен перед его мощами. И когда читаешь о нем, смотришь на сохранившиеся фотографии, сразу обращает на себя внимание удивительная его простота, смиренность. Это призывает и нас, монахов, которые тут живут, быть такими же. Так что мои любимые места в Донском – рака со святыми мощами Патриарха Тихона и Донская икона Божией Матери.
Общаетесь ли Вы с прихожанами Донского?
За исключением людей, которые ходят в воскресную школу и на курсы, – нет. Я заметил, что далеко не все посещающие курсы бывают в храме каждую неделю. Но я совсем не хочу осуждать их – хорошо уже, что хотя бы раз в неделю приходят ко мне на курсы – они ведь в монастырь приходят! Это уже маленький шаг. Мы не говорим с ними сразу о Боге – это может отпугнуть людей и они уйдут.
Не должно быть видно, что текст – переводной!
Что побудило Вас заняться переводческой деятельностью?
В Южной Америке большинство – католики. Многие люди даже не подозревают о существовании Православной Церкви, хотя благодаря эмигрантам – русским, украинцам, белорусам – Русская Православная Церковь там есть. И Русская Православная Церковь Заграницей – там она, кажется, даже влиятельнее, – хотя сейчас она едина с Московским Патриархатом. Сейчас всё можно найти в Интернете, но информации о Православии на испанском все равно недостаточно. Епископ РПЦЗ Александр (Милеант), когда был в Буэнос-Айресе, переводил богослужебные тексты на испанский. Эти переводы неплохие – есть сайт, где их можно посмотреть, – но не совсем точные. Видно, что это перевод, а ведь этого не должно быть заметно. Сейчас я начал работу по переводу некоторых текстов, например, воскресных тропарей.
Я попытался найти на испанском творения святого Серафима Саровского – но ничего не нашел. Может быть, какие-то книги существуют, но не в Интернете. Я начал переводить, эта работа продолжается. В оригинале эти тексты полны старинных русских, а также церковнославянских слов и конструкций, что требует перевода и для русской аудитории. Также я попытался сделать перевод богородичного молитвенного правила преподобного Серафима. Еще я делал перевод Акафиста иконе Божией Матери «Милостивая» – мне очень нравится этот образ из Зачатьевского монастыря. Может быть, потому что он написан не в византийском стиле, а, скорее, в западном. Вообще, испанских переводов акафистов совсем немного.
Мой небесный покровитель – преподобный Макарий Великий; его переводами я тоже занимался. На испанском есть его книги, но их надо покупать, здесь их нет. Святитель Феофан Затворник собрал его учение в сборнике «О христианской жизни» – его я также начал переводить.
Эти переводы можно найти в Интернете?
Пока нет. Я не специалист в церковнославянском, многое я перевожу пока только для себя, не для широкой публики. Акафисты, например, я переводил и на современный русский, и на испанский. Мне очень помогли в работе несколько священников, которые подсказали, как надо.
У католиков и православных немало общих святых…
Да, их много! Например, Амвросий Медиоланский… А не так давно Русской Православной Церковью был признан святой Патрик. В Барселоне есть святая мученица Эвлалия – покровительница города, ее мощи хранятся там. Много русских отдыхают в Испании, путешествуют – а там есть много святых, которых можно посещать! В Сантьяго-де-Компостела покоятся мощи святого апостола Иакова, а в Риме – Петра и Павла. Общие святые есть и в Португалии… Мне бы хотелось написать Жития тех из них, кто пока малоизвестен. В Житиях ранних святых много явно выдуманного – о их жизни, действительно, зачастую известно мало. Большинство из них, святых первых веков, были мучениками.
В Ла Риохе, на севере Испании, есть святой Эмилиан. Там расположен монастырь, где хранятся его мощи. Недавно я списывался с монастырем, сообщил, что я православный – и получил очень доброжелательный ответ с приглашением в гости!
Статья проиллюстрирована работами иеромонаха Макария
Публикации
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
