В нынешнем году Свято-Троицкий мужской монастырь г. Чебоксары отметил 30-летие возрождения монашеской жизни. Праздник собрал много людей, и среди них были архипастыри, чья судьба тесно связана с этой обителью. Возглавил Божественную литургию митрополит Чебоксарский и Чувашский Савватий, которому (совсем тогда еще молодому человеку – двадцать четыре года исполнилось) Господь судил прийти сюда, в вопиющую разруху, и начать поднимать древнюю святыню из руин. Много теплых воспоминаний, посвященных разным этапам жизни обители, прозвучало на юбилейных торжествах. И в каждом из них с сердечным трепетом говорилось о приснопамятном митрополите Чебоксарском и Чувашском Варнаве. Сорок четыре года он возглавлял епархию, прочно вставшую на ноги и затем образованную в митрополию. В тот день в обители состоялось такое знаковое событие, как открытие памятника митрополиту-старцу, до последнего своего вздоха бывшему и правящим архиереем, и священноархимандритом Свято-Троицкого монастыря. О рождении идеи памятника и воплощении ее в жизнь мы говорили с наместником обители архимандритом Василием (Паскье), чей жизненный путь освещен на портале «Монастырский вестник» в ряде интервью: «Надо смотреть на образ Божий», «Почувствовал себя своим в России», «Господи, каждый день я вижу, как велико богатство жизни с Тобой, жизни во Христе!», «Господь чудесным образом показывает, что православие есть истинная вера».
Каким хотелось увековечить владыку Варнаву в памятнике?
Батюшка, на территории монастыря была открыта комната-музей, представляющая собой копию кельи, где владыка жил три десятилетия. А как у Вас появилась мысль установить памятник своему духовному отцу, с подвижнической жизнью которого соприкоснулись многие наши современники и их воспоминания были объединены под обложкой книги об архипастыре «Чувашия меня полюбила»?
После скоропостижного ухода владыки Варнавы летом 2020 года (сколько жизней замечательных священнослужителей унес короновирус!) Чебоксарскую и Чувашскую митрополию возглавил митрополит Савватий (Антонов), мой предшественник на посту наместника Свято-Троицкого монастыря. На ежегодном епархиальном собрании он призвал нас увековечить память митрополита Варнавы. Эти слова не остались мертвой буквой в моем сердце. Возможно, я здесь коряво выразился, но суть заключается в следующем: после собрания я с воодушевлением стал думать, как осуществить пожелание правящего архиерея. И в голове возник проект монумента, который, осенило меня, хорошо бы было установить в центре монастырской площади на 30-летие возрождения обители. Внутренний голос подсказывал, что это может стать видимым знаком моей признательности митрополиту Варнаве за то, что наша встреча в Иерусалиме тридцатилетней давности перевернула всю мою жизнь и с тех пор я живу под его благословением и защитой. Претворение этого замысла в жизнь стало моим личным желанием поблагодарить владыку за всё, что он дал мне: за его любовь и доверие, за мою хиротонию во иеромонаха, игумена и архимандрита. Наконец, за его бесконечное терпение, когда мне, французу, было трудно учить русский язык, трудно было читать по-русски, а он, не сомневаясь в успехе дела, подбадривал. Митрополит Варнава очень любил наш монастырь на берегу Волги, и каждую неделю я имел радость видеть его за своим столом на ужине. С нетерпением ждал я этих встреч, проходивших без всякого официоза, и подпитывался рассказами своего учителя о монастырской и церковной жизни.
Как визуально Вы представляли себе памятник владыке?
Мне хотелось увековечить владыку Варнаву таким, каким он был, когда приходил в монастырь просто потрапезничать, без протокольных барьеров. Или каким был, когда народ провожал его домой после службы с песнопениями и молитвами, что, конечно, всякий раз поднимало в душе волну тепла. Также я хотел, чтобы были видны его легендарные тапочки – и верующие даже могли бы потрогать их руками.
Легендарные тапочки, говорите? Хочется услышать о них поподробнее.
В молодости владыка носил кожаные офицерские сапоги, сшитые по мерке одним хорошим сапожником. С возрастом, одолеваемый болезнями, он уже не мог ходить в сапогах – ноги сильно опухали и болели. Поэтому летом и зимой, в общем в любую пору года, он надевал такие тапочки, какие монахи получают в день пострига. Причем много лет в них ходил, в одних и тех же, и понятно, что они совсем износились. Благодаря моим духовным чадам Павлу и Анне Семакиным удалось найти искусного сапожника, сделавшего, как говорится, на совесть, удобные для больных ног владыки кожаные тапочки. Посему такая деталь, как владыкины тапочки, для меня (да и для многих, полагаю, знающих об этой особенности) тоже была важна в монументе...
И Вы обратились к известному скульптору Алану Гогаеву, который родом из Северной Осетии, но много лет живет в Москве. Давно с ним знакомы?
Достаточно давно. История, а точнее предыстория нашего знакомства такова. В самом начале моего игуменства в Свято-Троицком монастыре я познакомился с молодым иконописцем Ириной Гогаевой (Кузьминой) из Чебоксар, женой Алана Гогаева. В то время широкая публика практически ее не знала. Ирина пришла ко мне с написанными ею иконами, я сразу заметил ее талант и купил три иконы, потом стал заказывать еще и еще. Со временем мне удалось организовать выставку икон Ирины в Музее русского искусства в Чебоксарах. А по приезду в Москву у меня состоялось знакомство с ее мужем Аланом и их сыном Артуром. Увидев впечатляющие работы в мастерской скульптора (очень понравился его стиль!), я подумал, что когда-нибудь это пригодится.
И вот теперь пригодилось!
Еще раньше пригодилось! В 2015 году по случаю 460-летия с момента прибытия в Чувашский край святителя Гурия Казанского, духовного основателя Чебоксар, Алан Гогаев создал ему памятник, который в день памяти святого подвижника был освящен митрополитом Варнавой. В 2016 году наш монастырь отмечал 450-летие со дня его основания святителем Германом Казанским, и по благословению владыки Варнавы я выступил с инициативой установить памятник и основателю монастыря. Перед изготовлением каждого памятника делал зарисовки, а во время работы над первой скульптурой даже пришлось позировать в священническом облачении, чтобы скульптура получилась без изъянов и складки облачения легли правильно.
Чебоксары или Канны? Чувашия или Лазурный берег Франции?
Отче, Вы часто проходите мимо памятника митрополиту Варнаве. Мысленно обращаетесь в такие минуты к владыке? Что-то ему рассказываете? Делитесь с ним радостью и печалью как в ту золотую для Вас пору, когда он жил на земле?
Проходя мимо памятника владыке, я останавливаюсь на мгновение, поднимаю глаза к нему и прошу благословения. Это бывает утром, когда иду на полунощницу. Или перед тем, как отправиться мне на Божественную литургию. Бывает это вечером, когда возвращаюсь в игуменские покои. Иными словами, поскольку монумент находится в центре монастыря, то куда бы ты ни шел, обязательно увидишь образ дорогого старца и у тебя появится возможность устами и сердцем произнести: «Молитвами святого владыки нашего, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас!». Конечно, потребность души постоянно делиться переживаниями с моим духовным наставником велика. Попытаюсь показать на конкретном примере. Источником неизмеримой радости и утешения является для меня переписка с правящим архиереем Корфу (Греция) митрополитом Нектарием. Иногда он не сразу отвечает на мои сообщения, что вызывает некое волнение. Возникает мысль: не злоупотребляю ли я его добротой и долготерпением? А потом получаю его ответ со словами, полными мудрости и любви, и, радуясь, словно ребенок, делюсь своей радостью с теми, кто меня окружает. И, разумеется, мысленно делюсь ею с владыкой Варнавой... А какие замечательные снимки присылает мне митрополит Нектарий! Вот один из последних: он пришел, наверное, в детский сад к малышам, и видно, как всеобщее воодушевление охватило всех. Об этом я тоже поведал владыке Варнаве.
С митрополитом Нектарием Вы впервые встретились во время Вашей паломнической поездки к мощам святителя Спиридона Тримифунтского?
Нет, наше знакомство, переросшее в многолетнюю дружбу, состоялось осенью 2011 года в Каннах. Я был членом Попечительского совета православного русского Архангело-Михайловского храма в этом городе на Лазурном берегу Франции, и мы организовали принесение мощей (правой десницы) святителя Спиридона в Канны и Ниццу. Святыню сопровождал митрополит Нектарий (Давос). Члены Попечительского совета, используя авторитет владыки Нектария, пытались уговорить меня стать настоятелем этого храма, имеющего непростую историю. Даже направили в Московский Патриархат прошение за подписью приснопамятного митрополита Восточно-Американского и Нью-Йоркского Илариона, Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей (который, добавлю, очень много сделал, чтобы две ветви Русской Православной Церкви обрели долгожданное единство). Для меня это был сложный выбор. С одной стороны, вырисовывалась заманчивая перспектива заниматься духовной миссией не только среди русских, но и среди французов. А с другой стороны....
Я остро почувствовал, что моя сыновняя верность митрополиту Варнаве не позволяет принять это предложение. Узнав, что прошению «дан ход» – для решения моей судьбы его переслали владыке Варнаве, я собрался с мыслями, сел и написал ему письмо. Приведу небольшой кусочек из него: «Несмотря на соблазнительность предложения, я отклонил его, оправдывая свой отказ моим недавним назначением на должность наместника Свято-Троицкого православного мужского монастыря г. Чебоксары и на обет, данный Вам, Ваше Высокопреосвященство, святый Владыка, служить верой и правдой. Если поступить иначе – это было бы предательством. Считаю, что служить верно Вам – это служить моей Матери Церкви – Русской Православной Церкви, которая приняла меня с любовию 16 лет назад в свое лоно, и я буду ей до конца верно служить как смиренный послушник». В конце письма добавил, что за эти 16 лет я прошел огонь, воду и медные трубы – мне тяжело было, да и сейчас нелегко приходится, однако желания бросить Россию и уехать во Францию у меня нет. Скажу, положа руку на сердце, что и тогда я понимал, и сейчас понимаю четко и ясно, что, подвизаясь в России (через несколько месяцев будет 30 лет), я исполняю не свою волю, а волю Божию. А ей противиться нельзя.
Позитивную реакцию владыки Варнавы на Ваше взволнованное письмо нетрудно представить. Что касается митрополита Нектария, чей авторитет был высок и для Вас, и для членов Попечительского совета русского храма в Каннах – он какого мнения придерживался в этом вопросе относительно Вашего настоятельства в церкви Архангела Михаила?
Мудрый владыка, истинный монах, понял мои чувства и поддержал меня. Он тоже считал, что моя монашеская жизнь в монастыре и послушание митрополиту Варнаве важнее желания тех, кто мало знает об обетах монаха. Вторая наша встреча произошла на Корфу – в присутствии игумении Фотинии (Маршал), настоятельницы православного женского монастыря Святой Параскевы. Родом матушка из Франции, и тоже ведь какая удивительная судьба – она блестяще закончила Сорбонну, а стала настоятельницей разрушенной обители в Греции, требовавшей неимоверных сил и вложений для ее восстановления... Затем была целая серия паломничеств к святителю Спиридону Тримифунтскому, вплоть до пандемии. Пандемия положила конец этим путешествиям.
Символическая фамилия, или Саженцы из кедровника Толгской обители набирают силу
Отец Василий, еще одно событие – вроде бы не столь большого масштаба, но тоже знаковое – произошло в день празднования 30-летия возобновления монашеской жизни мужского монастыря в Чебоксарах. Это высадка саженцев кедра архиереями, которые принимали участие в торжествах. Скажите, кедры решили посадить, потому что у владыки Варнавы фамилия – Кедров?
Символическая фамилия у нашего владыки! И давайте посмотрим на само дерево – к слову «кедр» обычно подбирают эпитеты: могучий, мощный, величественный. Еще есть информация, что это светолюбивое дерево является одним из самых древних деревьев семейства сосновых. Митрополит Варнава был из древнего священнического рода, ведущего свое начало от XVII века. Он был светолюбивым, поскольку с малых лет Свет Христов освещал его пути-дороги, которые привели паренька из рязанского села (где, к слову, все его предки по отцовской линии, сменяя друг друга, служили в сельском храме) к архипастырскому служению. Был могучим, духовно сильным – в таком преклонном возрасте (скончался владыка в 89-лет) он твердой рукой управлял митрополией, объезжая приходы, монастыри, совершая в них службы, беседуя с людьми и внимательно выслушивая каждого, кто подходил к нему с вопросом или проблемой. Стремился помочь.
С кедровыми саженцами всё вышло, пожалуй, спонтанно. Здесь тоже, думается, имеет смысл рассказать предысторию. Упоминаемые мной выше Павел и Анна Семакины, мои верные спутники в паломничествах к святителю Спиридону, переехали на постоянное место жительства из Чебоксар под Ярославль, поселились в двух километрах от Толгского монастыря. Они подружились с матушкой-настоятельницей обители игуменией Варварой (Третьяк). Минувшей зимой после Международных Рождественских образовательных чтений я посетил чету Семакиных и сам монастырь. Супруги мне подарили небольшое кедровое деревцо, но, боясь повредить его в дороге, я решил на время оставить этот подарок у них. Вообще о кедровой роще в Толгской обители мне вспомнилось при подготовке нашего монастыря к 30-летию его возрождения. Подумал: на торжествах будут четыре архиерея, и хорошо бы высадить четыре кедра в память о нашем дорогом владыке Варнаве, который каждому из них помог увидеть его предназначение. Но Павел уже уехал из Ярославля, чтобы помочь мне в предъюбилейных хлопотах. Обидно было, что поздновато я спохватился. И тут пришел на выручку епископ Череповецкий и Белозерский Игнатий. Начинавший свой монашеский путь в нашей обители он направлялся к нам на юбилей с Вологодчины через Ярославль и «доставил» с Толги четыре кедровых саженца. Также не могу не упомянуть, что с самой матушкой Варварой мне довелось познакомиться на острове Корфу, где мы с ней участвовали в съемках документального фильма Аркадия Мамонтова «Святой Спиридон».
Отче, всё же чтобы саженцы кедра прижились, их обычно высаживают ранней весной или осенью. У вас получилось – в разгар лета.
Если соблюдать некоторые простые условия, саженцы приживутся и при посадке летом. Каждый день я навещаю деревца, наблюдаю за их ростом и нахожу их, как говорят в России, в добром здравии. Особую радость вызывает тот факт, что этот своеобразный знак нашей признательности митрополиту-старцу соединяет нас некой мысленной духовной ниточкой со знаменитым кедровником на Толге, посаженным в XVI веке в память о чудесном обретении иконы после пожара.
Возвращаясь к памятнику, отмечу, что его открытие в монастыре стало знаменательным событием не только для самих насельников обители, но и для прихожан, для всех жителей Чебоксар и Чувашии. Потому что многие сегодня в нашем крае знают, насколько прочно – неразрывно! – с именем митрополита Варнавы связано возрождение церковной, монашеской жизни и духовного образования в Республике. И нам очень важно сохранить память об архипастыре для будущих поколений. Как уже говорилось, на территории монастыря была открыта комната-музей, представляющая собой копию кельи, где владыка жил три десятилетия (небольшая экспозиция воспроизводит обстановку, окружавшую митрополита). Теперь появился величественный монумент высотой 3.9 метра, однако и это не является окончанием работы по увековечиванию памяти великого человека, нашего современника. Это только ее продолжение – некий этап. Монастырю предстоит много всего сделать – например, к 95-летию владыки в 2026 году, а какие это обретет формы, пока трудно сказать. Но свою деятельность в обозначенном направлении мы продолжим. Вот что говорят мне братия – то один, то другой, то третий: «Когда вижу владыку, отлитого в бронзе и благословляющего всех, кто проходит по монастырской территории на службу или на послушание, вспоминаю его живого. Его дух присутствует здесь». И практически каждый из них сказал: «Радостно было служить с владыкой!».
Зададимся вопросом: кого можно считать настоящим отцом? Любящим отцом? Того, кто всегда тебя гладит по головке? Нет. Настоящий отец и ласков, и строг. Таким был наш владыка-митрополит Варнава. Его строгость происходила от любви к Богу и человеку, она опиралась на мудрость и жизненный опыт. На его жизненной дороге встречалось много искушений, как и у каждого, кто стремится идти по спасительным путям Христовым, к спасительной гавани. Но он их преодолел. И мы в своем монашеском служении стараемся использовать его опыт – всё то, что когда-то смогли получить от него.
Как тут не вспомнить, что имя Варнава переводится с греческого языка – «Сын утешения»?!
Не подсчитать, для скольких людей он поистине стал утешителем!
Беседовала Нина Ставицкая
Снимки представлены Свято-Троицким мужским монастырем г. Чебоксары
и архимандритом Василием (Паскье)
Публикации
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
