«Монастырский вестник» предлагает вниманию своих читателей интервью с монахиней Агнией (Мельничук), старшей сестрой Архангельского скита Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского женского монастыря. Скит создан на месте некогда большого села Ездаково, расположенного в двадцати километрах от города Арзамаса на пути в Дивеево. Первый деревянный храм, освященный в честь Покрова Божией Матери, был построен здесь помещиками Головачёвыми в XVI веке. К началу XX века село Ездаково переживало период своего расцвета: здесь было два каменных храма, около трёхсот дворов и проживало более тысячи крестьян. В 1917 году начались годы лихолетья и безбожия, что привело к закрытию храмов в 1938 году и разрушению устоев сельской жизни. В результате политики укрупнения колхозов и ликвидации «неперспективных» деревень в 1970-е, село опустело, а в 1986 году его сняли с кадастрового учета. В 1997 году 206 гектаров земли села Ездакова с прилегающей окрестной территорией и двумя полуразрушенными храмами были переданы Дивеевской обители для ведения подсобного хозяйства. Трудом и молитвою сестер, помощью верующих под Покровом Пресвятой Богородицы, преподобного Серафима Саровского и святого Архистратига Михаила здесь возрождена монашеская жизнь.
Матушка, расскажите, пожалуйста, как Господь привел Вас в Дивеево.
Батюшку Серафима я люблю с самого детства и всегда хотела попасть в места, где он подвизался, увидеть речку Саровку, побывать в саровском лесу у камушка, на котором молился преподобный. Но папа мне говорил, что мощей его нет, камушек разобран по частям и место, где преподобный Серафим жил, огорожено колючей проволокой.
Господь чудесным образом даровал мне первую встречу с мощами батюшки Серафима. В 1991 году я ехала с Украины в Дивеево поступать в монастырь. В Москве сделала пересадку, поезд на Арзамас нужно было ждать до вечера, а так как Москву я совсем не знала, то решила сесть в первый попавшийся автобус или троллейбус и выйти, когда увижу храм. Там посидеть и помолиться тихонечко. Так я попала в Богоявленский собор в тот самый день, когда в него были доставлены из Ленинграда мощи преподобного Серафима Саровского. Целый день я тогда провела у мощей и была очень счастлива.
А когда приехала в Дивеево, то пошла за благословением для поступления в монастырь к матушке Маргарите [1], одной из последних насельниц дореволюционного монастыря. У нее хранились вещи батюшки Серафима, икона, камушки от того камня, на котором он молился. Матушка Маргарита жила в маленьком домике на улице Лесной. Пришла я к ней, а посетители идут один за другим. И мне матушка дает послушания одно за другим: то на огород отправляет, то на кухню, то читать Псалтирь благословляет… Целый день давала задания. Вечером, отпустив всех посетителей, сказала: «Останешься у меня ночевать, вот здесь на топчанчике». Я говорю: «Матушка, дайте мне благословение в монастырь, благословите меня чем-нибудь!» Я хотела, чтобы она мне камушек дала, – у нее был чайник, и в этом чайнике – камушки батюшки Серафима. А она достала из тумбочки маленький подсвечник, который у нее еще с монастырских времен сохранился, и им благословила. Этот подсвечник у меня до сих пор находится. И, удивительно, – когда я подошла к владыке Николаю [2] за благословением остаться в монастыре, он благословил меня быть церковницей в храме – следить за порядком и чистить подсвечники.
Чем Вам особенно запомнилась матушка Маргарита?
Что бы она ни делала, у нее было живое общение с батюшкой Серафимом, настолько она его любила! На каждое свое дело, на каждый шаг брала у него благословение, как будто бы ощущала его рядом с собой и постоянно с ним советовалась. Я благодарна Господу, что мы застали матушку Маргариту, что преподобный Серафим сохранил ее нам для того, чтобы она передала монастырские традиции молодым сестрам!
Первое Ваше послушание было церковное. А какие еще послушания Вам довелось исполнять?
Я была церковницей и гостиничной. Когда мощи батюшки Серафима крестным ходом были принесены в Дивеево, я в тот день церковничала на ночной Литургии. А во время поздней Литургии мне дали еще одно послушание. На праздник приехало много владык, их кормили где-то за пределами монастыря. Мне сказали, что один из архиереев не поедет туда, а будет обедать здесь. Я должна была его накормить в одном из помещений в колокольне. Взяла небольшие кастрюльки (думаю: владыка один, много не съест) и приготовила еду: чуть картошки, немного щей, рыбки. После службы входит владыка, им оказался митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, сейчас Святейший Патриарх, и с ним сопровождающие священники и иподиаконы. Я смутилась, что их так много, а еды у меня мало. А тут опять дверь открывается, и идет еще один владыка с сопровождающими. И так набралось гостей человек десять. Я взмолилась: «Батюшка Серафим, помоги! Как же я их всех накормлю?!» И больше не помню ничего. Не помню, как я их кормила. Помню, когда они уже вставали и благодарили, а еды хватило всем и даже осталось.
Потом я пошла в храм – нужно было убирать после поздней Литургии. Когда я вошла в Троицкий собор, там была такая благодать, мне показалось, что всё словно стоит на метр от земли. И я как будто не по земле ступаю, а по воздуху…
Затем семь месяцев провела в Рожнове, там был епархиальный скотный двор, и владыка Николай всех, кто хотел остаться в монастыре, сначала благословлял туда. Мы работали в коровнике, помогали на стройке, чистили снег. Я очень тосковала по Дивееву и просила: «Батюшка Серафим, забери меня!» А однажды вдруг твердо решила: «Раз меня сюда благословили, я буду здесь до конца своих дней». И через день приехала матушка игумения и забрала меня в монастырь. Впоследствии она дала мне послушание келаря.
А как Вы оказались в скиту?
Я родилась 19 сентября на память Чуда Архистратига Михаила в Хонех. И ровно через тридцать лет, накануне этого праздника, 18 сентября, матушка Сергия благословила меня сюда, в Архангельский скит.
Здесь было полное бездорожье. На месте села – пустырь, два полуразрушенных храма и ни одного дома. Обвалившиеся стены, кучи кирпичей… Груды мусора были вынесены из церкви Архангела Михаила. Земляные работы осложнялись тем, что от прежних домов сохранилось множество ям, погребов и фундаментов. Ломалась техника, мы выносили камни и кирпичи со вспаханных огородов вручную. Других зданий, кроме храмовых, не было; мы поселились в деревянном вагончике. Везде – сорняки, а лопухи росли такие мощные, что их рубили топорами.
В архивах мы нашли чертежи наших храмов, стали их восстанавливать, потом и купола позолотили, и стены расписали. Построили жилые корпуса, коровник, курятник, пасеку завели, окультурили земли.
Скиты создаются ради хозяйства?
Скитское хозяйство немалое, оно питает наш монастырь. На скитских полях возделываются зерновые культуры: пшеница, ячмень, овес. Мы выращиваем картофель, разнообразные овощи, есть свой яблоневый сад, есть пасека, коровник и курятник.
Но главное – церкви теперь стоят восстановленные. У нас два храма: один освящен в честь Чуда Архангела Михаила в Хонех, второй – в честь иконы Божией Матери «Спорительница хлебов».
А у Вас до Дивеева ведь был уже опыт жизни в монастыре?
Я прожила два года в Свято-Троицком Корецком монастыре. Этот древний монастырь не закрывался в годы советской власти, и, конечно, много духовной пользы дало общение со старыми монахинями.
А кого Вы можете назвать своими учителями в духовной жизни?
Самым первым учителем был мой папа. Он говорил: «Я за тебя молился задолго до твоего рождения». Когда он учился в Ленинграде, ректором академии был владыка Никодим (Ротов), и он советовал папе принять монашество. А папа очень хотел дочку, молился об этом. И потом, уже после моего пострига, говорил: «Ты теперь за меня несешь крест монашества». Владыка Никодим благословил его и маму на брак, и его благословение я ощущаю на себе. Молитвы его чувствую, и сама всегда за него молюсь, на каждой службе поминаю.
Еще я часто ездила в Почаев, к преподобному Иову Почаевскому, очень любила молиться в его пещерке. В это время там жил старец схиархимандрит Викентий, он и благословил меня в Дивеево.
Что Вам помогает принимать волю Божию, смиряться?
В монастыре основное – это послушание. Всё надо делать по послушанию: и молиться, и работать, и отдыхать – тогда в душе будет рай.
Вы за послушание отправились в Рожново на скотный двор, затем поехали в голое поле создавать скит. Интересно, сколько же профессий в результате Вы освоили в монастыре?
В детстве я думала, что буду жить в монастыре, как преподобный Иов Почаевский. Буду молиться в пещерке, и мне на веревочке туда будут спускать просфоры. И еще, я очень не любила шум тракторов и была уверена, что в монастыре-то я точно с тракторами дела иметь не буду. На деле всё получилось наоборот: жизнь у меня не затворническая, а дело имею с целым комплексом различных машин и агрегатов, у нас ведь двести гектаров земли.
Многими делами за эти годы приходилось заниматься: агрономией, строительством, животноводством, ветеринарией, работала на пасеке. Еще я с радостью занимаюсь собаками, которые охраняют скит, у нас два алабая и восточноевропейская овчарка. А также мы собираем в окрестностях скита разные травы и составляем лечебные сборы. Но самое любимое мое послушание – печь просфоры. Я класса с пятого знала, что поступлю в монастырь, и там надо будет все уметь, с детства уже помогала маме печь просфоры. Для этого и в кулинарное училище пошла, даже дипломную работу писала по приготовлению теста…
А сколько же сестер сейчас в скиту?
Сестер мало, со мной десять человек. Они и на правило ходят, на службу, и послушания выполняют, всё успевают. На коровник выходят в пять утра, подоят коров, на кухне приготовят и идут на службу, потом еще и на молочной кухне помогут. У всех сестер по несколько послушаний. Сестры у нас хорошие.
Расскажите про особенности скитского жительства. Чем отличаются богослужебная жизнь в монастыре и в скиту? Как у вас проходит день?
Мы здесь сами вычитываем весь богослужебный суточный круг. Вечером читаем двенадцать псалмов, вечернюю службу, потом вечерние молитвы, поклоны делаем, по заповеди батюшки Серафима, и полунощницу. Утром – утренние молитвы, утреннюю службу, и если остается у нас время, то еще акафист. А на Литургию раз в неделю привозим батюшку из Дивеева. Конечно, раз в неделю – это мало, но на праздник можем поехать в Дивеево.
Остается у ваших сестер время на келейное правило?
Основное правило мы вычитываем в храме. А келейное правило сестры выполняют по мере возможности.
Исповедуетесь священнику, который служит? Откровение помыслов не практикуется?
Батюшка Серафим сказал сестрам, что после его смерти у них отца не будет и посоветовал: «Что ни случилось бы с вами, всё, приходите, да мне на гробик, припав к земле, как к живому, и расскажите. И услышу вас, и скорбь ваша пройдет! Как с живым со мной говорите». Мы, конечно, исповедуем грехи священнику. А мой духовный отец, я считаю, – батюшка Серафим. Если к нему обратиться без всяких сомнений в душе, он сразу утешит и поможет. Так же и к Матери Божией, если обратишься как к Игумении, – Она всё устроит как надо. А в остальном у нас есть устав монастырский, есть правила святых отцов – по ним нужно сверять свою жизнь. Многие сейчас говорят, что в наше время нет духоносных наставников; надо самому быть хорошим послушником, тогда Господь и наставника пошлет.
А как происходит Ваше духовное общение с сестрами? Вы собираетесь вместе или лично беседуете с каждой сестрой?
Конечно, в большинстве случаев сестры ищут личного общения, когда что-то не ладится, когда возникают конфликты. Я обычно советую: «Начинай спасать мир с себя». Как батюшка Серафим говорил: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». Старайся исправить себя, а не от других требуй исправления. Как правило, после этого все как-то налаживается, успокаивается.
Трудности скитской жизни растворены ведь, наверное, и утешениями?
Больше всего утешает присутствие Господа. Он – рядом, и это понимаешь особенно четко, когда происходят какие-то чудесные события.
Недалеко от нашего скита, на окраине леса, на наших глазах образовался святой источник. Я ходила туда молиться и однажды, когда была сильная засуха, обнаружила, что одно из мест увлажняется. Когда подкопали там землю, вода стала обильно поступать, забил источник. Освятили его в честь Архангела Михаила и сделали там купальню.
Был и такой случай. Перед 14 августа, на Медовый Спас, мы всегда в монастырь привозим мед. Семь фляг. А тут лето выдалось засушливое, меда было мало, всего-то набралось две с небольшим фляги. Я говорю: «Батюшка Серафим, в монастыре ждут мед, помоги!» И тут пчелы залетали так, как будто они команду получили. Опытные пчеловоды говорили, что этого не может быть, в это время уже нет медосбора.
А с Вашей небесной покровительницей мученицей Агнией Вы чувствуете связь?
Конечно. Промыслом Божиим сам выбор этого имени не был случайным. В детстве у меня всегда была потребность молиться. Я не знала, как эту свою потребность выразить, и как-то раз нашла в папиных книгах большое стихотворение «Христианка» о римских мучениках. Выучила его и целыми днями ходила и читала, и музыку к нему подбирала и пела. Все детство был со мной этот стих. А потом меня в постриге нарекли в честь римской мученицы Агнии. Несколько лет после этого, в день памяти святой мученицы Агнии я писала ей стихиры, а сейчас мы составили ей службу и подали на рассмотрение в Богослужебную комиссию. И ещё нам неожиданно передали частичку мощей мученицы Агнии.
Вы с детства думали о монастыре. Как Ваши родители восприняли это решение? Вы не жалели о том, что именно так сложилась Ваша жизнь?
Я ни дня не жалела, что пришла в монастырь. Это мое выстраданное желание, и, конечно, много значили молитвы владыки Никодима, папины молитвы и молитвы почаевских монахов за меня.
Мама мне тоже ни слова против не сказала. Я долго была уверена, что она одобряет мой выбор. А потом узнала, что она двенадцать лет горевала и плакала, что меня нет рядом. Но всем домашним запретила об этом рассказывать, чтобы меня не смутить на выбранном пути. После успокоилась, смирилась, и мне уже искренне говорила, что раскаивается в том, что роптала, и благодарит Бога, что я в монастыре. Я даже на короткое время не хочу покидать обитель. Кто-то любит путешествовать, а для меня даже поездка в ближайший город Арзамас по делам обременительна, такой я домосед. Правда, на Святой Земле побывала, а больше никуда не хочу.
А в Рим к святой мученице Агнии?
Нет, мне хватает благодати в своем монастыре.
Ваша монастырская жизнь насчитывает тридцать три года. Дайте совет молодым послушникам и людям, которые стремятся к монашеству, – как им не бояться трудностей?
Если ты любишь Господа и пришел в монастырь ради любви к Нему, все трудности можно потерпеть и понести. Самое главное, всегда ходить перед Богом.
Если есть какое-то сомнение – в монастырь или замуж, тут надо хорошо подумать, не спешить. Потому что, когда выбрал, – это уже твой путь и другого нечего искать. Если ты будешь сомневаться, у тебя не будет в душе мира. А без радости, без мира, без благодати как жить в монастыре?
Закончить хочу эпизодом из жизни батюшки Серафима, описанном в Летописи Серафомо-Дивеевского монастыря: «Однажды подошли к батюшке Серафиму курские купцы, заехавшие в Саров с Нижегородской ярмарки. Перед прощанием они спросили батюшку: “Что прикажете сказать Вашему братцу?” Отец Серафим ответил: “Скажите ему, что я молю о нем Господа и Пречистую Его Матерь и день и ночь”. Они отошли, а батюшка, воздевши руки, с восторгом несколько раз повторил: “Нет лучше монашеского жития, нет лучше!”»
[1] Схимонахиня Маргарита (Лахтионова; 1899–1997) – последняя инокиня дореволюционного Серафимо-Дивеевского монастыря, хранительница Дивеевских святынь и традиций, дожившая до возрождения обители.
[2] Митрополит Николай (Кутепов) (1924–2001) – управляющий Нижегородской и Арзамасской епархией c 11 июня 1977 года по 21 июня 2001 года.
Беседовала Екатерина Орлова
Снимки предоставлены Свято-Троицким Серафимо-Дивеевским монастырем
Публикации
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
