Одна из самых известных обителей града Святого Петра – Воскресенский Новодевичий женский монастырь. Игумения София (Силина) не только руководит жизнью обители, но и преподает право в Санкт-Петербургской духовной академии. Один день своей насыщенной послушаниями жизни она согласилась провести вместе с нами
Законы гражданские
8 утра. Ровно через час у матушки Софии начинаются занятия в академии, где она читает такой нетривиальный курс, как «Правовые основы деятельности прихода». Это тяжеловесное название как-то плохо совмещается с образом хрупкой женщины в черном облачении. Но тем не менее... Матушка появляется из-за поворота. Через пять минут садимся в машину.
Хорошо, что Вы пораньше приехали, сейчас по дороге можно и начать разговор. Сегодня у студентов по графику промежуточный зачет. Раздам вопросы – и продолжим, а то в течение дня времени не особенно много...
Мы направляемся к Александро-Невской лавре, на территории которой и располагается духовная академия.
Матушка, а сами Вы какой университет оканчивали?
СПбГУ, юридический факультет. Когда училась на дневном отделении, одновременно работала в духовной академии Санкт-Петербургской епархии. После пострига в 1996 году еще год несла там послушание. Потом уже стало невозможно совмещать работу юриста и обязанности настоятельницы. Пять-шесть лет назад ректор пригласил читать лекции для последнего курса бакалавриата. «Правовое положение Церкви» – это предмет не богословский, связан в основном с гражданским законодательством.
А богословского образования как такового у Вас нет?
Нет.
Учась в университете, Вы уже знали, что пойдете в монастырь?
Да, у меня было сильное сердечное желание поступить в монастырь. Я поехала к старцу Николаю Гурьянову, и батюшка благословил на монашеский путь. Поэтому когда я оканчивала университет, то уже знала, что буду Богу служить в монашеском чине.
Почему юридический?
Надо сказать, это типичный пример того, что послушание оказывается в лучшем положении, чем своя воля... Мои родственники настояли, чтобы я поступила на юридический, хотя у меня были совершенно другие желания и предпочтения. Но я все равно молилась перед Казанской иконой Божией Матери и попросила, чтобы Она помогла мне поступить, потому что конкурс был очень большой. И даже такой обет про себя дала: если поступлю – буду служить людям и Церкви. Не знаю, что уж меня так подвигло сказать именно Церкви... Людям – это понятно, как служить... Но как можно было на тот момент служить Церкви, будучи юристом – это была загадка. В советский период Церковь была в таком положении, что к закону и праву взывать было бессмысленно. Но в жизни страны произошли перемены, и все это оказалось очень востребованным и нужным для Церкви.
А сейчас, помимо преподавательской деятельности, используете юридическое образование?
Отчасти. Конечно, практикующий юрист – это совсем другая история. Но в жизни нашего монастыря часто эти знания бывают не лишними. Иногда знакомые батюшки обращаются за каким-то советом. Можно не знать подробности последнего законодательства или правоприменительную практику, но какой-то общий вектор, конечно, помогает.
«А если опоздаете на литургию?»
Мы приезжаем в академию без четверти девять, поднимаемся в аудиторию. Там уже собрались студены. Студенческая, молодая, бодрая атмосфера почти уже забыта мной. Ощущает ли это матушка-игуменья – неизвестно... Хотя выглядит она молодой и бодрой!
Начинается пара. Матушка приветствует студентов, просит спрятать все материалы и конспекты и приготовиться к написанию зачета. Пока распределяются вопросы, разглядываю аудиторию. Вот они – будущие пастыри. Каждому уготовано свое служение. А пока – общие для всех коридоры академии, общие знания, общая контрольная работа.
Пока студенты думают над вопросами, продолжаем начатый разговор.
Матушка, расскажите о студентах. Как они к вашему предмету относятся?
Сложность в том, что мой предмет очень специальный. Все-таки надо понимать, что будущие священники – это не будущие юристы, которые должны освоить все отрасли права. Но важно дать общее представление о взаимоотношениях государства и Церкви, прихода и епархии, о финансовых вопросах, о налоговом законодательстве и о многом другом, с чем они, несомненно, столкнутся, когда придут служить на приходы.
Как проходит контроль знаний?
В основном традиционно. Письменные, устные опросы по отдельным темам. Времени всегда не хватает, часов всегда мало. Но я думаю, всем преподавателям так кажется. Хочется дать студентам как можно больше. Приходится себя сдерживать – я прекрасно понимаю, что мой предмет не единственный. Надо еще и дипломную работу писать. Приходится вспоминать, как я сама училась (смеется), что когда-то не хватало последнего дня или ночи.
Как-то влияет, что это все-таки православная академия? Имеют ли место спекуляции вроде «ну это же не главное для нас, поставьте зачет или оценку получше»? По крайней мере, в моем (светском) университете это была обычная практика...
Оценки выставляются в соответствии с требованиями учебного заведения. Это не вопрос выбора преподавателя. Другое дело – насколько можно соблюсти объективность, учитывая индивидуальные моменты в жизни человека. Разные ситуации бывают. Например, на 4 курсе есть ребята, которых рукоположили в дьяконский или иерейский сан. Они проходят так называемый сорокоуст. В течение 40 дней утром и вечером они должны совершать богослужение, то есть отслужить 40 литургий. Ну конечно, спрашивать с человека, который выехал из дома в 5 утра, отслужил литургию в 7 утра, и вот в 9 как раз первая пара – у меня... Он еще душой находится в этом молитвенном состоянии, у Престола. Если человек что-то не успел выучить, я предлагаю «доедать» предмет в удобное время. Но, конечно, не ставлю оценки просто так, только за то, что студент – священник, или за сам факт, что он дожил до 4 курса... (улыбается). Все равно требую. И у меня есть определенная мотивация: как человек относится к своим послушаниям в семинарии, так он будет относиться и к своему служению на приходе...
Медленно открывается дверь. Хотя она совсем новая, но на подсознательном уровне скрип все равно ощущается – ведь, когда опаздываешь, двери просто обязаны особенно неприятно и громко заскрипеть...
– Ну, проходите-проходите – опоздавшему не удается пройти незаметно.
– Простите за опоздание...
Глаза светлые, но матушка смотрит строго.
– Понятно, вы опоздали на 15 минут на зачет... А вот Вы придете на литургию, прихожане собрались, диакон пришел, алтарники стоят, а пастырь опаздывает – бежит, спотыкается. Как это будет выглядеть?
Студент замялся в двери.
– Ну, садитесь на место.
В аудитории снова воцаряется рабочая тишина.
Такие воспитательные беседы тоже приходится иногда вести, – вполголоса говорит матушка. – Не знаю, насколько они действенные... Наверное, все-таки личные духовники будут воспитывать, но это тоже важный момент. Человек – просто из послушания – должен научиться ответственно относиться даже к такому, не самому важному с точки зрения пастырского служения предмету. Вовремя прийти, записать лекцию, подготовить ее, если переписывать, то переписать без ошибок. Из таких мелочей вся наша жизнь и складывается. Верный в малом будет верен в большом.
Волнующие вопросы
Матушка, как Вы вообще восприняли это назначение преподавателем? Нагрузка и без того большая...
Для меня это, конечно, важное послушание, важное для души, потому что оно требует не только формальных знаний, но и живого участия. Конечно, предмет не самый интересный для будущих пастырей. Во всяком случае, им так поначалу кажется. Потому что когда человек приходит в семинарию, то проза жизни не очень его интересует (в хорошем смысле). Человек стремится к пастырскому, миссионерскому служению, к молитве. Но с учетом сегодняшних реалий жизни Церкви эти знания действительно нужны. Моя цель – не только донести формальный набор правовых знаний, но и заинтересовать. А еще дать православную оценку каким-то явлениям в жизни государства, общества и Церкви – с позиции собственного жизненного опыта и, прежде всего, с позиции учения Церкви.
Какие-то отдельные вопросы вызывают особый интерес?
Конечно. Например, история с Исаакиевским собором всех очень взволновала, вызвала множество откликов, переживаний в церковной среде. Почему отказали власти, какие правовые рычаги действовали? А самое главное: нам как православным христианам что нужно делать в этих условиях? Это обсуждение было вне всякой темы, но я считала долгом высказать свою позицию и сделать акценты не только на правовой составляющей, но и на духовной. Мы должны вымаливать всякое доброе дело, будь то возвращение храма, или строительство нового храма, или перипетии с землеотводами – то, с чем встречаются пастыри после окончания семинарии. Упование на Бога всегда требуется будущему пастырю в самых житейских делах. Найти подрядчика, заключить договор на строительство, даже пообщаться с благотворителями так, чтобы они приобрели пользу для души, а не только чувствовали, что просто дают денежные средства. Это не прописано в программе, но моя задача – объяснить, что волос с головы человека не упадет без воли Божией.
После лекции к матушке подходят студенты. Кто- то уточняет подробности по поводу предстоящей темы, кто-то негромко консультируется по личному делу. Последний молодой человек, видимо, специально дожидался своей очереди, потому что вопрос деликатный: нужно пересдать полученную на зачете тройку...
Я к таким вопросам обычно спокойно отношусь, стараюсь идти навстречу, – поясняет матушка. – Если человек подготовился, хочет пересдать – пусть повысит свои знания, соответственно и балл будет выше. Но если просто нужна оценка, а знаний нет – такая мотивация неприемлема и для православного человека, и в плане контроля знаний. Оценки должны отражать реальные знания. Мы отвечаем и перед священноначалием, и перед государственными органами. Иногда приходится и довольно жестко поступать. Например, если выводы студента в дипломной работе противоречат позиции Церкви. Я вынуждена не допустить работу к защите, если поправки не будут внесены...
А двойки ставите?
Ставлю, приходится. Не часто, потому что у нас все в основном учатся хорошо и достойно. Но пересдают. Бывает, что и с третьего раза.
Без обид?
Сложно сказать, ведь они эти обиды исповедуют не мне, а на исповеди духовнику.
А встречается ли в духовной академии такой феномен, как «комплекс отличника»?
Студенты здесь стараются жить духовной жизнью. Преподаватели, священники, духовники помогают разобраться в самых разных вопросах. Но вот что главное, для чего существуют Таинства Покаяния, Причастия? Для того, чтобы душа человека стала свободной. В том числе и по отношению к тому, чем человек живет на данный момент, даже к учебе. Никто не будет делать трагедии из-за тройки как из-за оценки. Скорее, будет вопрошать себя, почему я не подготовился, поленился... А просто погоня за высоким средним баллом – я такого не замечаю. Может, оно и есть, но это предмет для исповеди.
Платье поглажено, рубашка заправлена
Выходим из теплой и светлой академии на мороз. Торопимся к машине. Матушка спешит к общей трапезе в монастыре. Для нее это очень важно – разделить трапезу с сестрами, потому что, как сама она признается, не получается проводить с сестрами столько времени, сколько бы ей самой хотелось.
В Новодевичьем монастыре трапеза начинается в 12 часов и длится около получаса. После принятия пищи ежедневные труды продолжаются. Университетские дела сменяются делами школьными. И что из этого сложнее – вопрос... В общеобразовательной школе при монастыре учится около 80 детей, плюс 60 на подготовительном отделении. Директором школы является сама матушка София.
Пришлось и это послушание на себя взять. Из-за некоторых кадровых перипетий. Но я у детей ничего не преподаю. Скорее администрирую. Воспитательной работой также занимаюсь, но прежде всего с родителями.
В коридорах школы матушка постоянно останавливается, окликает по именам детей, хаотично перемещающихся в пространстве. Одной бантик завязала, второму воротничок поправила...
Задача моя тут только к этому и сводится – проконтролировать, чтобы платье поглажено было и рубашка заправлена. А что тут с ними еще сделать можно?
В учительской игуменья София собирает небольшое совещание. Никто из детей не заболел? А из преподавателей? А почему в актовом зале температура +10? С отоплением проблемы – надо разобраться.
После совещания нужно еще пойти на объект, встретиться со строителями. Идет реставрация Воскресенского собора. Все эти работы тоже должна проконтролировать сама игуменья.
Вот Вы спрашивали, востребованно ли мое правовое образование вне академии? Оно везде пригождается. И на стройке в переговорах со строителями, с подрядчиками... Мы должны апеллировать к законодательству, искать правовых путей. Но важнее – духовная составляющая. Почему-то эти вещи часто оказываются в нашем восприятии не связанными. Отчасти об этом писали русские философы начала века и приводили такой пример правового нигилизма: когда крестьянам задавался вопрос: «Как будем судить: по совести или по закону?» – люди кричали: «По совести!» Это воспринималось как антиномия – закон и совесть. И сегодня люди считают, что в Церкви есть какая-то административная работа, а настоящая работа – это когда человек только молится. И вот моя задача – показать, что это вовсе не антитеза: надо с молитвой делать всякое Божье дело. Будь это землеотвод, возвращение зданий или строительство храма.
Помнится, были какие-то вопросы с городскими властями по поводу строительства небоскребов возле монастыря...
Было очень много таких вопросов. Как раз эта история не принесла положительных результатов. Сейчас все наши городские власти, и депутаты, и гости смотрят и говорят: «Какой кошмар построили рядом с монастырем...» А мы уже просто не могли воздействовать на эту ситуацию. Но есть и другие вопросы: возвращение монастырских зданий, земель. Вопросы школы при монастыре, в том числе возвращения школьных зданий. Это такие темы, которые решаются годами...
Благословенная причина
Казанский собор Новодевичьего монастыря стоит в лесах. Матушка беседует с руководителем реставрационных работ. После идем вокруг собора, вдоль ограды Новодевичьего кладбища, в калитку, где красуется надпись: «Вход категорически запрещен». Нам можно – мы чай попить.
Матушка, а сестры ваши учатся?
Они учатся на других практических отделениях – регентском и иконописном. Там очень интересные предметы преподаются, которые позволяют человеку осмысливать и иконографию, и свое послушание на клиросе. Это не просто мастеровые, которые умеют только петь или рисовать, не массовики-затейники на православную тему.
Как Вы определяете, кого отправить на учебу?
Вопрос и простой, и сложный одновременно. С одной стороны, в монастыре есть потребность в иконописцах или регентах. Можно было бы и многих направить. Но учитывается несколько факторов. Во-первых, это желание самого человека. Потому что, хотя монах, как говорят святые Отцы, «вещь церковная», но даже Бог не спасает нас без нашего желания. Бывает, уговоришь человека поступить, а у него желания нет или нет должного послушания, которое позволит воспринять благословение игумении как волю Божию. Важно еще увидеть, чтобы человек поступал по правильным мотивам. Если монах тяготится монастырской жизнью... Или, упаси Бог, есть представление о более высоких и менее высоких послушаниях... Например, стоять у кастрюли с поварешкой – низкое послушание, а петь на клиросе – высокое. Это повод не благословить на обучение. Но если человек хочет послужить своей обители дополнительными знаниями – это благословенная причина.
Выжидаете какое-то время, чтобы понять это?
Да, очень важно, чтобы человек немного пожил в монастыре и понял, зачем он сюда пришел. В монастырь приходят не для того, чтобы стать регентами, или иконописцами, или вышивальщицами церковными. Мы приходим для того, чтобы стать монахами. Если человек еще не вкусил собственно монастырской жизни – нет смысла его направлять учиться. Поэтому мы всегда ждем, чтобы человек укоренился в монастырской жизни, привык к быту, к режиму. Чтобы миновала внутренняя брань, которая всегда проходит какие-то этапы у каждого насельника.
Время на науку
Все ли монашествующие должны получать какое-то духовное образование?
В условиях современных реалий расцерковленного общества мало кто обладает достаточными знаниями, даже приходя в монастырь. Потому что само богослужение в современных условиях не является для людей источником богословских знаний.
Хотя бы потому, что мало что понятно...
Да, если человек сам не поет на клиросе, то он даже не всегда различает слова песнопений, не воспринимает славянские тексты, ту догматическую составляющую, которая в них есть. Поэтому на сегодня даже в монастырях предусмотрены специальные занятия, которые позволяют получить базовые знания. Я не говорю богословские – это очень громко. На уровне катехизиса, на уровне Закона Божия. Приведу такой печальный пример. Наш бывший директор школы принял на работу преподавателем истории человека, который в анкете написал о себе как о прихожанине одного из храмов города. Напротив вопроса «У кого Вы духовно окормляетесь?» почему-то стоял прочерк. Оказалось, его духовные учителя – это китайские мудрецы XV–XVI веков. На груди вместо наперсного креста он носит значок инь-и-ян...
Бывает ли такое, что люди покидают духовную академию вследствие некоего «выгорания» ?
Святые Отцы говорят: если увидишь человека павшего, знай, что он доверился себе. Конечно, сами по себе знания не являются условием ни духовного роста, ни духовного падения. Как правило, абстрактные знания без внутренней духовной работы создают у человека иллюзию, что всё кругом происходит без промысла Божия. Если почитать, например, церковную историю в изложении французских позитивистов, то, правда, складывается впечатление, что вся история – человеческая: захотел император – не захотел, договорились – не договорились, а там война наступила, поэтому не успели доехать... Лично я с явлением «выгорания» в академии не сталкивалась. Самое главное, получая духовное образование, еще и жить по-христиански, чтобы не было отрыва между интеллектуальными знаниями и знаниями сердечными. Можно взяться за такую высоту, которую не понесешь.
Насколько монастыри сейчас занимаются научной деятельностью ?
Могу сказать только о нашем монастыре, в нем 30 сестер. Более-менее трудоспособных – 20. На них ежедневные богослужения, уборка, готовка, прием гостей, богомольцев. Плюс еще школа, патронажная служба, сайт, написание икон. Всё требует времени и сил, которых на научную работу практически не остается.
Словно отвечая на матушкин вопрос, раздается удар колокола. Он говорит, что уже почти пять часов вечера и начинается вечерняя служба.
На прощание матушка одаривает меня книгами, которые выпускает свое небольшое монастырское издательство. Это переводы проповедей схиархимандрита Иоакима (Парра) «Беседы на русской земле». День начался с молитвы – молитвой и закончится. Какой бы ни был монах – ученый или вообще без образования – для него это дело остается главным.
Материал подготовила: Юлия Гойко
Новости
Публикации
Монашество
Доклады
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
