Радостно, когда чувствуешь, что тебя понимают и поддерживают

Игумен Агафангел (Болдин)

Город Новомосковск в Тульской области можно назвать молодым – он не отметил еще и столетнего юбилея. Своим появлением в 1930 году Новомосковск обязан одной из крупнейших «ударных строек» тех лет: огромный химический комбинат превратил старинное село Бобрики (имение потомков графа Григория Орлова и Екатерины II) в Сталиногорск – промышленный центр едва ли не мирового значения в области химии. Современное название город получил в 1961 году, в соответствии с грандиозными масштабами продолжающегося строительства и открытия новых производств. Конечно, долгое время и речи не заходило о том, чтобы в таком месте мог быть построен храм и тем более зародиться монашеская община. Однако уже четверть века в Новомосковске существует Свято-Успенский мужской монастырь. Наверное, его открытие в 1995 году было удивительным явлением в жизни большинства горожан, но теперь можно сказать, что для многих обитель стала духовным сердцем их малой родины. Успенский монастырь был основан трудами и молитвами его первого игумена – архимандрита Лавра (Тимохина). Батюшка почил три года назад, в апреле 2018-го, в Новомосковске он пользовался большим уважением, и здесь чтут его память. А в монастыре создан музей, посвященный отцу Лавру, и освящен храм в честь святых мучеников Флора и Лавра.

Мы беседуем с нынешним наместником Свято-Успенского мужского монастыря игуменом Агафангелом (Болдиным).

Как Вы думаете, отец Агафангел, стал ли Новомосковск, строившийся с надеждой на «великое будущее коммунизма», православным городом? Какую роль здесь сыграл монастырь?

Всё, что сегодня есть православного в городе, напрямую связано с монастырем. Задолго до крушения СССР коммунистическая идеология давала большие трещины. Провозглашенный девиз Сталиногорска, что город «никогда не увидит попа и не услышит колокольного звона», продержался недолго. Жажда веры, поиск места для молитвы уже явно чувствовались среди горожан. Единственный действующий храм в районе, в деревне Новоселебное (Оболенке), просто не вмещал всех желающих. Сначала в Новомосковске стали перестраивать в храмы здания кафе и кинотеатра. Потом выяснилось, что в этом благочинии служат в основном монашествующие. Это и подтолкнуло к созданию обители. Митрополит Серапион (Фадеев; 1933–1999) радел об устройстве монастыря. Отец Лавр был назначен наместником, стал созидать монастырь. Обитель объединила людей. В молитве, в духовных встречах, в богослужении собиралась и духовно укреплялась община прихожан, которая и сегодня готова принять к себе всех ищущих душевной пользы и утешения.

У вас много прихожан? Что-то выделяет их среди других жителей города?

Вести статистику не представляется возможным, во-первых, потому что цифры не говорят о главном – большинство горожан в то или иное время приходят в храм. По праздникам храм полный, по будням приходят те, у кого есть возможность. Когда мы говорим о духовности человека, мы не можем увидеть это глазами. Зато можем почувствовать. Иногда небольшого разговора достаточно, чтобы понять какого духа собеседник. Монастырские прихожане легки на подъем, народ очень внимательный и отзывчивый. Стоит только кинуть клич о каком-нибудь мероприятии или просто субботнике, как сразу появляются люди. Кстати, приходят и те, кого я в храме на службах не вижу. Мне кажется, что прихожане и горожане не сильно различаются. Это видно по массовым городским мероприятиям. Большой ежегодный крестный ход на Пасху по улицам Новомосковска из разных храмов тому серьезное подтверждение.

В отношениях монастыря и прихожан возникли за эти годы какие-нибудь особые традиции?

Есть несколько традиционных мероприятий, которые остались от основателя монастыря – архимандрита Лавра и мною поддерживаются. Среди них детский конкурс рождественской игрушки «Волшебная елочка», детский конкурс чтецов духовных произведений «Немеркнущий свет» и многие другие добрые начинания. Проблема здесь в другом – не обрасти традициями. Наш верующий народ – очень творческие люди, и мне порой приходиться им отказывать, тем самым полагая некий предел народной фантазии. Часто слышишь: «Батюшка, давайте такой-то конкурс организуем, или чтения, или фестиваль проведем! На следующий год повторим…» Так можно в монастыре сплошное веселье устроить. Во всем должна быть мера.

Как жизнь монастыря интегрирована в городскую жизнь, как вы взаимодействуете с городскими властями?

С городской администрацией у нас хорошие отношения. Основное общение складывается обычно вокруг каких-нибудь совместных мероприятий, которые я уже упоминал. Существует несколько конкурсных программ, проводимых совместно с Комитетом по образованию города Новомосковска. Все по мере сил вносят свой вклад в общее дело. Если мы хотим достигнуть полноты Богообщения, то должны не только уповать на помощь Божию, но и делать свою часть дела. Хотя то, что делает Бог, неизмеримо важнее того, что делаем мы. Приобщение людей ко Христу требует сотрудничества двух неравных, но одинаково необходимых сил: Божественной благодати и человеческой воли. Такую добрую волю я вижу со стороны города и принимаю с благодарностью.

Что, по Вашему мнению, самое главное в монастыре?

Духовное сердце обители – это молитва. Если она есть, то обитель жива. Особенность монастыря – в молитве, которая совершается не только на богослужении, но и в братских кельях, и за трапезой, и на послушаниях. Любой храм есть место невидимого Божиего присутствия. Но если на приходе ты можешь уйти после службы, вернуться в свой дом, то в монастыре ты остаешься навсегда. В молитвенном духе наши прошения соединяются и возносятся к Богу. Даже если человек молится в келье, он чувствует себя частью некого целого.

Один из больных вопросов – пополнение братии. Есть ли смена умудренным опытом монахам?

В прошлом году нас постигла невосполнимая утрата. Отошел ко Господу духовник монастыря игумен Киприан (Орлов). И по сию пору не только братия, но и множество его духовных чад находятся в состоянии овец, не имущих пастыря, что, конечно, весьма печалит. Тем не менее, все духовные заветы наставников братия хранит в своих сердцах, в своем духовном опыте. Так должны поступать и верные духовные чада.

Мне кажется, что было бы неправильно подгонять монастырь под некий стереотипный образ, допустим, Оптиной пустыни середины XIX века или Троице-Сергиевой лавры, где есть духоносные старцы и многочисленные паломники. Воля Божия может быть открыта не только через речь умудренного старца: Дух дышит, где хочет… (Ин. 3:8). Про умудренность могу также сказать, что это дело наживное. Все приходит с опытом. В монастырь идут ради исправления своей души, а это сразу не получается. Никто сразу умным или святым не рождается. Процесс богопознания, как и процесс самопознания, перманентный.

За количеством братии я не гонюсь. Монашество – это не для всех. В монашество не заманивают, а, наоборот, отговаривают: заведи семью, сделай что-нибудь полезное для общества. В этом есть свой смысл – так проверяется сила решения, так человек оценивает внутреннее побуждение. Почему перед постригом дается испытательный срок? Чтобы человек сначала в самом себе разобрался, насколько твердо и осознано его желание.

По Вашему мнению, для чего надо приехать богомольцу, паломнику в этот современный монастырь?

Я рассматриваю современный городской монастырь как некий переходный вариант для стремящихся к более уединенной жизни с Богом. Так сложилось, что мы находимся не в пустыне. И служение несем не только как обычный городской храм, но и как пример монашеской общины и принципов братского общежития. Современному человеку, решившему посвятить свою жизнь Богу, порой бывает необходимо именно такое пограничное пристанище. Паломнику, с одной стороны, будет всё знакомо, как на приходе, с другой – он увидит и что-то новое. Каждый найдет здесь что-то свое. Желающему поступить в монастырь не обязательно искать затворничества, можно послужить людям. Спасение в Церкви мыслится не как какой-то эзотерический путь, а как приобщение Телу Церкви, то есть общине, главой которой является Спаситель – Господь наш Иисус Христос. Мы, многие, составляем одно тело во Христе (Рим. 12:5). Православие отвергает мистицизм, который пытается обойтись без нравственных норм. Концепция теозиса, то есть обожения, представляется как социальный процесс, а не одиночный. Путь к Богу подразумевает исполнение заповедей, а они – о любви к Богу и о любви к ближнему. Обе формы любви неотделимы друг от друга.

За эти три года в монастыре в качестве игумена, чтó для Вас было самым трудным, и что – самым радостным?

Мне кажется, что три года назад трудно было всем. Смерть первого игумена и основателя монастыря отца архимандрита Лавра, несмотря на его продолжительную болезнь, была огромным испытанием для всего города. Многие восприняли ее как свою глубоко личную потерю. И я в их числе. Нас связывала крепкая дружба. Трудно было наладить управление: после хорошего нужно стать лучшим. Послушание игумена это тяжелый и ответственный труд, жертвенный и творческий путь. По поводу радости выскажусь в общих чертах. Радостно тогда, когда чувствуешь, что тебя понимают и поддерживают, когда знаешь, что ты не один и не «одному тебе это надо».

Меняется ли жизнь в монастыре с наступлением великопостного времени?

Великий пост всегда время всецелой мобилизации – духовной и физической. Время, когда человек переходит от духовной теории непосредственно к практике. Интенсивнее становится богослужебная жизнь братии. Службы длинные, больше приходит людей не только на воскресные и праздничные службы, но и в будни. Эта атмосфера меняет восприятие ранней весны с ее неустроенностью и безликостью. В душе зарождается новая духовная заря: обновление жизненных сил и укрепление веры.

Ваши пожелания, наставления в дни Великого поста?

Традиция соблюдать пост не является изобретением христианской церкви. Обычай воздерживаться от тех или иных видов пищи есть у всех религий. В Ветхом Завете несение поста выражалось видимым образом. Обычно оно сопровождалось внешними проявлениями скорби: разрыванием одежд, посыпанием главы пеплом. И таким образом правоверные видели, что у человек соблюдает пост. Господь, придя в мир, кардинально меняет самую суть поста: …когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно (Мф. 6:17–18).

Атрибуты скорби сменяются символами радости. Отныне пост не есть что-то выставляемое напоказ пред всеми, а тайное предстояние в глубине сердца перед Богом. Да укрепит нас Господь на этом подвижническом пути.

Какие мысли по поводу встречи в этом году Светлого Христова Воскресения?

Прошедший год показал нам, насколько мы можем быть уязвимы в общечеловеческом масштабе: опираемся на новые технологии, научные открытия, но забываем о Том, Кто зовется Вседержитель, и в чьей власти, по праву Творца, жизнь каждого и судьбы мира. Представить себе Пасху за закрытыми дверями не мог никто. Однако же…

Мы молимся, чтобы все были живы и здоровы, о благополучии наших горожан. Ощущение радости Пасхи я хорошо помню. Обычно это приходит где-то после Крестопоклонной. Будто что-то меняется в воздухе. И хотя впереди еще половина пути, скорбь Страстной седмицы и крестных страданий Господа, но потом-то Пасха! Смертию смерть поправ! В этом году еще и сама блаженная Матронушка на Пасху нас благословит. Воистину Воскресе Христос! Воистину Пасха!