«Я даже представить себе не могла, что когда-то здесь может быть возрожден монастырь!»

Игумения Екатерина (Гаева)

Этим летом Казанский женский монастырь Ярославля готовится отметить 25-летие возрождения монашеской жизни. По современным меркам, современному ходу событий юбилей значимый. Минувшие четверть века вместили в себя и тяжелый физический труд сестер, которым им приходилось изо дня в день заниматься, и их неустанные труды духовные, призванные соединить безжалостно разорванную в родном Отечестве нить времен. А еще шло узнавание истории своего монастыря (на сегодняшний день – почти 413-летней), глубокое в нее погружение. И любой исторический момент, будь то длительная осада Ярославля поляками в 1609 году, ее снятие и отступление интервентов от города (в чем ярославцы увидели заступничество Пресвятой Богородицы, явившей в этот край один из первых списков с великой русской святыни – чудотворного образа Казанской иконы Божией Матери), или же празднования 300-летия монастыря, когда торжественное богослужение в Казанском соборе возглавил архиепископ Ярославский и Ростовский Тихон, будущий Патриарх-мученик – всё это волнует сестер. Так, как могут волновать семейные предания. Но начали мы наш разговор с игуменией Екатериной (Гаевой) с ее впечатлений. Каким она увидела Казанский монастырь, где спустя годы Господь судил ей быть настоятельницей?

О храме в подвале и невоцерковленных бабушках из соседних домов

Матушка, до своего прихода в монастырь Вы без малого пятнадцать лет жили и работали в этом старинном русском городе с большим числом древних храмов – в Ярославле. Правда, десятилетия советского безбожия многим из них нанесли колоссальный ущерб, и, вероятно, на тот момент думалось, что непоправимый. А знакомство с Казанской обителью какие чувства у Вас вызвало?

Немного – из предыстории этого знакомства. Чудом своей жизни я считаю то, что в годы работы в архитектурно-планировочной мастерской «Ярославгражданпроект» мне посчастливилось участвовать в работе с охранными зонами города. И вот тогда-то мне и открылась его богатейшая глубинная история, связанная со святынями. Это было очень интересное и такое захватывающее делание! Потом, уже в период работы в отделе реконструкции исторической застройки при мэрии Ярославля, было много собрано материала по исторической застройке центральной части города. В том числе и касающегося непосредственно Казанского монастыря, занимавшего когда-то целый жилой квартал. Но во время моей работы там уже было столько всяких и разных контор! И если меня, сотрудника мэрии, люди спрашивали, можно ли им заключать договора на длительную аренду помещений (беспокойство вызывало, что вдруг монастырь возродится?), я отвечала: «Ну что вы, какой монастырь? Тут монастыря никогда не будет». Я даже представить себе не могла, что когда-то здесь может быть возрожден монастырь! А Господь взял и смирил меня, поставив сюда настоятельницей возрождающейся обители. Однако до этого поворотного события, произошедшего в 2006 году, мне предстояло пройти долгий путь.

Первым шагом на нем стало посещение приходского храма, открытого здесь по благословению архиепископа Михея (Хархарова). В ту пору в главном монастырском храме, Казанском, располагался областной архив. В Покровском зимнем храме находился планетарий, который пользовался у горожан невероятно большой популярностью. А Сретенский домовый храм был переоборудован под кинотеатр. И вот в подвале нашли помещение под приходской храм, я первый раз туда зашла и поразилась – земляной пол, тяжелые своды, как в катакомбных церквях, и образ Матери Божией Казанская. И во всем этом такая благодать чувствовалась! Хотя сам приход каким был? Одни бабушки. Вообще «двадцатку» для регистрации церковного прихода создавали местные жительницы из соседних домов, которые и в церковь-то никогда не ходили. Но для них это было самое что ни на есть благородное дело – возродить храм Божий. И когда всё громче и отчетливее стала звучать мысль о возобновлении монастыря, они же и хлопотали, чтобы на сем святом месте он был открыт. А владыка Михей особо по кабинетам не ходил, никого не упрашивал вернуть великую православную святыню в лоно Церкви – он смиренно, спокойно молился, и всё получалось по его молитвам.

Архив перевели в Рыбинск. Для планетария к 1000-летию города и 400-летию монастыря построили новое здание, которое, как утверждает один из известных журналов, вошло в десятку самых красивых – в плане архитектурного решения и исполнения – планетариев мира. Но в храме Покрова Пресвятой Богородицы еще оставался провинциальный колледж, и в алтаре стояли парты. К тому времени состояние здания было крайне запущенным. В кровле была дыра, куда попадал снег, попадали дождевые воды. Стены регулярно обклеивали обоями, те регулярно отваливались. В свое время приснопоминаемый архиепископ Бакинский и Азербайджанский Александр, уроженец Ярославля, говорил: «Пока не сгорит, не передадут». (Он к нам всегда наведывался, приезжая на свою малую родину). Дело до пожара не дошло, но, судя по всему, аварийная ситуация повлияла на решение передать в 2011 году монастырю и эту церковь, где, как мы ни бьемся, до сих пор один угол по-прежнему мокрый. Если же в целом брать сегодняшний день, можно сказать, что все храмы обители восстановлены, проведено благоустройство территории, восстановлены келейные корпуса и предстоит восстановление разрушенной богадельни, в которой ныне проводятся консервационные противоаварийные работы. Но самое главное – это возрождение монашеской жизни.

Икона лежала на аналое, а казалось, что она находится над всеми людьми

Что привело Вас в подклетный малоизвестный приходской Казанский храм?

Это была заметка о переданном владыкой Михеем списке с чудотворного образа Казанской (Ярославской) иконы Божией Матери, сделанном сестрами монастыря в 1881 году. Приведу небольшой фрагмент истории: в дни страшного бедствия, когда поляки осаждали Ярославль, (апрель 1609 года), Пречистая Матерь явилась в видении диакону Крестовоздвиженской церкви Елеазару и открыла Свою святую волю: построить в честь Ее чудотворного образа, явленного на Ярославской земле, храм. При этом Заступница Небесная «изрекла Свое слово с надежным упованием: яко им буду воспоможением своим невидимо твердыня и стена, паче всякия ограды и оружия от супротивных супостат…» Через 24 дня осада была снята – «супротивные супостаты» отступили от города. Благодарные ярославцы построили храм, и при нем образовалась обитель, где поселились инокини из сожженного врагами Рождественского монастыря. Столько поколений молилось перед этим чудотворным образом, пока он в 1925 году не пропал бесследно! К счастью, сохранился тот список, о котором в газете шла речь.

А каким образом он попал к владыке Михею?

Сохранила список, тоже спустя время прославившийся в обители чудотворениями, жительница Ярославля Екатерина Бакаева. Она и отдала владыке эту святыню – причем задолго до его архиерейства... Он хранил ее у себя, никому не передавал. Это была его келейная икона. Мне думается, старец заранее знал, провидел, что Казанский монастырь будет открыт, и вскоре после открытия передал икону обители. Когда я первый раз пришла на нее посмотреть, в душе, может быть, еще не было сильного отклика – просто состоялось знакомство с ней. Но когда я отправилась с намерением осуществить благословение быть при монастыре – познакомиться с игуменией и вообще с монашеской жизнью, такой отклик почувствовала! Перед «Осенней Казанской», 3 ноября, я пошла на вечерню. До этого в голове крутилась мысль: пойду именно в этот день! (Будто от меня всё зависело, а не от Матери Божией, Которая меня призывала в храм именно в этот день). Пришла. Увидела, что в Сретенской церкви народу битком набито. Но не это меня поразило. Мне показалось, что икона находится над всеми людьми, и она смотрит на меня. Я не понимала: как такое может быть? Ведь икона лежит на аналое. Я так ясно почувствовала, что она живая и что Матерь Божия меня приветила, дала Свое благословение! Для меня в тот тяжелый момент это было чрезвычайно важно...

Тяжелый, потому что уйти из мира в монастырь – для этого надо решимость иметь. Я понимала, что для моих ближних, людей невоцерковленных, ничто не предвещало ничего подобного, и им будет непросто это пережить. Поэтому я благодарна Царице Небесной, что Она меня, такую немощную, приветила. На самом деле я мирской человек: постоянно занималась мирскими делами-заботами (мир способен сильно увлечь), и объяснить свой приход в монастырь даже себе самой не могу... Икона, о чем я уже говорила корреспондентам, перевернула мою жизнь. И мне ее очень не хватало, когда меня, как казалось, навсегда, а получилось на время перевели в Казанский монастырь в городе Данилове на Горушке. Но там был свой образ Казанской – маленькая бумажная иконочка с благословением Патриарха Тихона. (Казанский собор стал одним из последних российских храмов, освященных после прихода советской власти Патриархом Тихоном). Мы с той иконочки сделали копию побольше, и я утешалась, что у меня есть благословение Святителя. После того, как меня вернули в монастырь в Ярославле, уже настоятельницей, я со всеми своими скорбями, трудностями и бедами снова стала ходить к чудотворному образу, написанному нашими предшественницами.

Епископ Рыбинский и Романово-Борисоглебский Вениамин, будучи в те годы архимандритом и нашим духовником, говорил мне: «А ты иди к Матери Божией каждый день и проси, чтобы Она всё управила». С тех пор как за послушание я постоянно Ее об этом прошу. И для меня очевидно, что здесь всё управляется Ею. Например, в свое время, когда не хватало сестер, я молилась, чтобы Она привела хоть кого-нибудь. И владыка Кирилл, возглавлявший Ярославскую кафедру (ныне – глава Татарстанской митрополии), как послушник Царицы Небесной обязательно кого-то сюда приводил. Направлял сюда сестер.

Обитель «немощных и незаменимых»

В начале прошлого века, когда революционный вихрь еще не смел с лица земли множество храмов и монастырей, Казанская обитель с большим числом насельниц славилась школой иконописного и золотошвейного мастерства, церковным пением, выпечкой просфор. Сегодня эти направления поддерживаются, но в первую очередь поражает то, какие колоссальные труды по возвращению монастыря из небытия проделаны сестрами в нашем веке, причем малыми силами.

Малыми силами... Сейчас в обители подвизаются 2 схимницы, 19 монахинь, 3 инокини и 3 насельницы (кандидатки в сестры). Со мной получается 28 сестер. Из тех, кто первыми сюда пришли в разруху, осталось только трое. Но они, наверное, самые преданные, самые верные, и их дух передается другим, которые позже стали пополнять нашу сестринскую семью. Думается, большой задел был сделан владыкой Михеем. Он с нами много общался, хотя, признаюсь, я, вероятно, и половины не понимала из того, что он говорил (было поздно, иногда даже дремалось на этих беседах). Тем не менее его мудрые духовные слова такими животворящими зернышками, способными дать всходы, падали в душу – я внутренне утверждалась, утешалась его немногословными проповедями. Когда уже после инсульта, после реабилитации владыку в инвалидной колясочке привозили в собор на службу, в душе была тихая радость. И мысли: «Вот видишь его скорби и что он претерпевает, но он всем улыбается, всем радуется, а ты со своими проблемами носишься! Надо его подвигом, его опытом укрепляться». Так что закваску мы получили от владыки Михея. Когда к нам приходят новые сестры, я понимаю, что мне не хватает духовного опыта в их руководстве, но верю, что молитвами владыки Михея, который предстательствует за нас перед Богом, поддерживается монашеская жизнь в монастыре. Как и молитвами двух наших бывших духовников – теперь архиереев. Упомянутого мною епископа Вениамина и митрополита Волгоградского и Камышинского Феодора. Я знаю, что они продолжают за нас молиться.

Конечно, я переживаю за сестер, которые отсюда ушли, но понимаю, что это тоже промыслительно: видимо, им было гораздо полезнее уйти, чем остаться. Городской монастырь предполагает массу искушений, коих нет в сельском или просто отдаленном от города монастыре. И здесь постепенно нарабатывается опыт друг друга тяготы носить, даже того не желая. У наших сестер в основном молитвенные послушания: чтение Псалтири, чтение акафиста перед святыней, сестринский сорокоуст. Но есть и другие. К примеру, «за лавочкой» – так мы называем послушание в церковных лавках наших монастырских храмов. Общение с народом Божиим, наверное, можно считать одним из самых трудных послушаний, поскольку нередко приходят люди, совершенно далекие от представления, что такое Церковь, что такое молитва, и им, как новоначальным, нужно многое растолковывать, объяснять. Порою сестрам не хватает то ли решимости, то ли смелости во время такого в духовном и моральном плане трудного общения (полагаю, решимостью и смелостью отличались наши предшественницы). В то же время я считаю, что лучше не навредить и помягче разговаривать с теми, кто еще не смог вырваться из плена губительного для человеческой души атеистического мышления.

Есть монастыри строго постящихся. Есть монастыри не спящих, где совершаются и ночные богослужения, где молятся в ночные часы. У нас монастырь немощных и незаменимых. Почему немощных – понятно. А почему незаменимых? На протяжении многих лет сестры подвизаются на одних и тех же послушаниях. Как игумения я понимаю, что надо бы переставлять их, но удерживает то, что каждая сестра на своем месте и никто с ее послушанием лучше нее не справится. Я не строжу, чтобы все неукоснительно приходили на правило, чтобы били поклоны. Это всё было, это я всё проходила, только если делать что-то из-под палки, будет ли какая-то польза? Поэтому я говорю: «Желающие помолиться вместе, оставайтесь». Раньше я спрашивала сестру: «Ну, что тебе стоит остаться на правило? Ну, постой хотя бы десять минут. Вместе помолимся!» Сейчас я этого сказать не могу, потому что сама по своей немощи не бываю на правиле. И это так тяжело! Видимо, пришло время для настоящего смирения. А я пока не совсем готова смиряться в этом направлении... Господь посетил болезнью, по грехам приемлю и всё же не оставляю надежды, что сумею как-то приспособиться к новому качеству жизни, к ее новому, как сейчас говорится, формату.

Матушка, столько всего интересного и душеполезного мы услышали, но какие еще богатые пласты монастырской жизни, развивающейся на глазах нескольких поколений наших современников, остались за рамками этого интервью! К примеру, рассказ о разных аспектах помощи ярославских благотворителей, которых не оставила равнодушными Ваша заметка в газете «Северный край».

Заметка стала лишь внешним поводом. На самом деле их привела в монастырь Матерь Божия. Как и прославленного режиссера Никиту Сергеевича Михалкова, которому мы признательны за его дары.

Хотелось бы в дальнейшем немного дополнить и Ваш рассказ из предыдущего интервью порталу «Монастырский вестник» («Здесь – вся Вселенная») об уникальных экспонатах музея обители.

В котором, кстати, размещена и экспозиция, посвященная памяти владыки Михея. Мы понимаем, что для владыки казавшееся в те годы совсем нереальным возрождение Казанского монастыря, может быть, стало делом всей его жизни. А монастырский музей – это наша «машина времени», позволяющая побывать в разных эпохах.

Наверняка и разные аспекты деятельности социально-просветительского центра «Свеча» при монастыре способны заинтересовать читателей. Вспомним, что, говоря о социальной деятельности, Святейший Патриарх Кирилл подчеркнул: в каком-то смысле социальная деятельность является визитной карточкой Церкви в глазах светского, в значительной мере невоцерковленного общества...

Так оно и есть. К нам стали приходить те люди, которые, возможно, никогда бы не пришли. Господь их приводит через скорби и болезни, и они получают здесь духовную помощь, но также они получают социальную помощь, в которой сильно нуждаются.

25-летие возрождения Казанского монастыря будет отмечаться в июле этого года, и накануне юбилея мы можем обо всем этом рассказать.

И еще раз вспомнить, что обитель была открыта решением Священного Синода 17 июля 1998 года, то есть в один из самых скорбных дней русской истории, когда 80 лет назад в России произошло цареубийство. Вместе с тем это церковный праздник – день памяти святых Царственных страстотерпцев. А сам юбилей – четверть века возрождения обители в Ярославле – приходится на «Летнюю Казанскую», 21 июля. Хочется верить, что эта наша беседа и ее дальнейшее продолжение помогут увидеть читателю, как Пресвятая Богородица печется о том месте, которое в эпоху Смутного времени Она избрала для пребывания Своего чудотворного образа. Да, он пропал, но приведу одно из преданий, нас утешающих. Где-то в 70-е годы прошлого века проезжал мимо обители какой-то именитый архиерей (история не сохранила его имени), и когда ему сказали: «Владыка, посмотрите, здесь раньше был женский монастырь! Такой большой – 400 человек! И в нем был чудотворный образ, который погиб, пропал!», архипастырь ответил: «Матерь Божия еще явит Свой образ этому монастырю!» И такого рода преданий у нас немало, что вселяет надежду на возвращение великой святыни в ее родной дом.