Под кровом святых Петра и Февронии

Игумения Тавифа (Горланова)

Чуть более трех лет прошло с момента нашей встречи с настоятельницей Свято-Троицкого женского монастыря города Мурома игуменией Тавифой (Горлановой). Подвижническими трудами матушки и сестер была возрождена эта красивая и благоустроенная теперь обитель. Игумении Тавифы, управлявшей обителью 25 лет, не стало 6 августа 2016 года. Она отошла ко Господу после продолжительной болезни, приняв великую схиму с именем Фамарь. Похоронили ее у Троицкого собора, где находится одна из главных святынь монастыря – гробница с мощами святых благоверных и преподобных князя Петра и княгини Февронии. В преддверии праздника святых покровителей монастыря предлагаем нашим читателям вспомнить интервью с муромской игуменией, данное корреспонденту «Монастырского вестника» за четыре месяца до ее кончины, и помянуть в своих святых молитвах верную рабу Божию схиигумению Фамарь. Вечная ей память и Царство Небесное!

Крестный ход – первый за более чем 70 лет истории

Матушка, ведь память святых благоверных князей Петра и Февронии теперь празднуется дважды в году: 8 июля, когда их честные мощи были перенесены в соборную церковь в честь Рождества Пресвятой Богородицы, возведенную по обету Иоанном Грозным, а с недавних пор – и в воскресный день, предшествующий 19 сентября. (Это – чтобы помнить о перенесении мощей в Свято-Троицкий монастырь в 1992 году). О том, как Петр и Феврония трудами святителя Макария Московского в 1547 году были канонизированы на Церковном Соборе и почему царь Иоанн выделил средства на строительство в Муроме каменных церквей, можно прочитать в исторических материалах. Но как и откуда честные мощи святых супругов были перенесены в обитель, где после ее возращения Русской Православной Церкви царила полная разруха, хотелось бы услышать от Вас.

Начну с того, что в начале 90-х прошлого века в Муроме не собирались открывать Свято-Троицкий женский монастырь. Верующие написали правящему архиерею епископу Евлогию (нынешнему митрополиту Владимирскому и Суздальскому) прошение, в котором изложили коллективную просьбу открыть Никольскую церковь, что на высоком берегу Оки, и возобновить в ней богослужения. Ее в народе называли церковью Николы Мокрого, потому что когда наступало половодье, вода подступала почти к стенам храма. Но жившая в Муроме блаженная прозорливица Пелагеюшка приговаривала: «Троица, Троица скоро откроется, а у Николы ноги мокрые!» И вот монахолюбивый владыка приехал в Муром и первым делом спросил, где здесь был женский монастырь. Ему показали. Но такая разруха на его месте царила, такая мерзость запустения была (в келейных корпусах размещались коммунальные квартиры без удобств и с сильно пьющим народом, у стен деревянной Сергиевской церкви образовалась большая помойка)! Человеку, не имеющему горячей веры, вряд ли бы пришла в голову мысль о возможности возродить святыню. А владыка Евлогий сказал: «Будем открывать монастырь!» Что за этим последовало, я подробно описала в предыдущем интервью, размещенном на сайте Синодального отдела по монастырям и монашеству («Вся наша жизнь – это Божие чудо»). Сейчас же вернусь к вопросу о перенесении честных мощей святых Петра и Февронии в нашу обитель. В советский период они находились в местном краеведческом музее – вначале в антирелигиозном отделе для всеобщего обозрения, затем в его запасниках. А в 1989 году их вместе с мощами святого благоверного князя Константина и чад его Михаила и Феодора, Муромских чудотворцев, передали в единственный действующий в городе храм – соборный храм Благовещенского мужского монастыря, являвшийся в то время приходским. Помню, когда я в 91-м году приехала в Муром из Рижского Свято-Троице-Сергиева монастыря, то, войдя в тот храм и увидев раки с мощами стольких чудотворцев, такую благодать почувствовала! Увидеть столько святынь после Прибалтики – чувство незабываемое...

Итак, четверть века назад на Владимирской земле был открыт Свято-Троицкий женский монастырь. Через год с небольшим, в июле месяце, ко мне пришли две женщины: одна – представитель администрации города, вторая – начальник городского управления культуры. Сообщив, что 19 сентября будет торжественно, с размахом праздноваться День города под утвержденным Советом народных депутатом названием «Возрождение», они поинтересовались, какое участие примет в подготовке к празднику и в самом празднике наша обитель. Я ответила: «Надо собор освятить». Они, мягко говоря, удивились, что тут же отразилось на их лицах. Я же поехала к владыке и передала ему наш разговор. Он только спросил: «Успеете Троицкий собор отреставрировать?» И добавил: «Тогда надо святые мощи Петра и Февронии вам перенести». В монастырскую летопись возрождения обители, которую сестры ведут по послушанию (затем на ее основе мы издаем к юбилейным датам красочные альбомы), мы включили воспоминания одной из тех женщин. Она пишет, что в первый их приход монастырь был весь в строительных лесах, вся его территория напоминала строительную площадку. В тот момент представительницы власти попросту не поверили в услышанное: какое освящение? Может ли свершиться чудо за столь короткий срок? Все же договорились, что они придут сюда 16 сентября. «И мы пришли 16 сентября, – рассказывает Ольга Барышева. – Нас встретили белоснежный красавец собор с колокольным звоном и улыбающиеся глаза матушки. А 19 сентября из Благовещенского монастыря переносили мощи святых благоверных супругов князя Петра и княгини Февронии... » Горожане помнят, что это был первый крестный ход по улицам города более чем за 70 последних лет его истории. Под колокольный перезвон святыню в раке на специально сооруженном ковчеге, украшенном цветами и зелеными венками, пронесли от Благовещенского монастыря на центральную площадь Крестьянина, оттуда – к Свято-Троицкий обители, у стен которой владыка Евлогий под открытым небом отслужил молебен и обратился к присутствующим со словами проповеди, подчеркнув, что наконец-то кончились скитания святых супругов-чудотворцев, продолжавшиеся в течение XX столетия, и они обретают покой в стенах возрождающейся обители. Мне остается добавить, что с первых дней пребывания честных мощей Петра и Февронии в монастыре сложилась традиция: по воскресным дням после Божественной литургии сестры поют акафист святым у открытой раки в присутствии прихожан и паломников.

О рождении чад по молитвам к святым Петру и Февронии и завидных невестах из пансионата «Надежда»

К этим Муромским чудотворцам, почитание которых возникло на Святой Руси еще задолго до их канонизации, нередко обращаются и с просьбами о даровании детей. Наверное, на Вашей памяти есть случаи, когда по горячим молитвам совершалось чудо: у, казалось бы, отчаявшихся супругов рождался долгожданный ребенок?

Таких случаев достаточно много. Один из самых ярких примеров в этом плане – появление многодетной семьи у бизнесмена из Лондона Джона Кописки, который полюбил россиянку Нину Кузьмичеву, женился на ней и основал современную ферму под Владимиром – на останках развалившегося совхоза. У Джона (в крещении он Иоанн, назван в честь святого Иоанна воина) и Нины Валерьевны пятеро детей. Еще до их рождения супруги у нас венчались, и было радостно смотреть на эту замечательную чету – людей, нашедших друг друга. Потом спустя время раздался звонок из Петушков, где семья Кописки обосновалась: Джон тогда еще плохо говорил по-русски, и вот через переводчицу, плача, он сообщил по телефону, что врачи категорически запретили его жене рожать. Заявили, что если не прислушается к их предупреждению, в таком случае им придется выбирать между матерью и ребенком. Мы с сестрами опечалились, стали усиленно молиться у мощей святых Петра и Февронии и, можно сказать, вымолили дитя. Родился Степан, мама осталась жива, а потом еще четырех ребятишек родила! Второй сын супругов, Василий, является моим крестником. Очень самостоятельный молодой человек: живет отдельно от папы-мамы, учится в университете, сам зарабатывает себе на жизнь, принципиально отказываясь от родительских денег. С первыми днями его младенчества связана следующая история. После приезда из роддома желтизна покрыла все тело ребенка, сильно подскочил билирубин. Нина Валерьевна известила меня, что они собираются везти малыша в больницу, только, к сожалению, покрестить его не успели. Я ответила: «Погодите, покрестим, тогда и повезете». Таинство крещения совершалось дома. Я стала крестной мамой Васи, которого, представьте себе, на следующий день уже ни в какую больницу не потребовалось везти, так как желтизна полностью прошла.

Замечательно, когда дети чувствуют любовь и заботу родителей. Но беда, если последние видят радость в спиртном (или заливают им горе), совсем забывая про ребенка, и их в конце концов лишают родительских прав. Вы не смогли пройти мимо этой беды, не смогли видеть детских страданий: 15 лет назад при монастыре был открыт пансионат для несовершеннолетних детей «Надежда». Трудно было на это решиться?

Очень непросто – по целому ряду причин. Во-первых, нужно учитывать, что я добровольно отказалась от семьи, от деторождения, избрав монашеский путь, и поэтому на особый контакт с детьми не была настроена. Во-вторых, когда у нас, начиная с 1999 года стали одна за другой появляться обездоленные, лишенные семейного благополучия девочки – из Арзамаса, Рязани, Перми (откуда только они не «посыпались»), волей-неволей пришлось задуматься о том, что каким-то образом им надо дать образование, узаконить их статус при обители и, конечно, предоставить хорошее уютное помещение. Кстати, еще до этого на средства Джона-Иоанна Кописки, заинтересовавшегося идеей православного воспитания и обучения детей, началась реставрация церковно-приходской школы при монастыре, было закуплено необходимое для нее оборудование. Чуть позже дом для пансионата удалось капитально отремонтировать на пожертвования двух муромских предпринимателей – Валерия Сергеевича Елистратова и Валентины Алексеевны Киренковой. Они же осуществляли организацию и контроль за проведением строительных работ. Как когда-то муромские купцы славились тем, что возводили на родной земле храмы, благоукрашали их, помогали обездоленным, так и в наше время современные предприниматели совершают богоугодные дела. И сообща мы справились! До 30 девчонок было у нас в пансионате: добросовестно, с неподдельным интересом они учились, охотно принимали участие в монастырских послушаниях, помогая сестрам трудиться на подворье, ухаживать за садом, собирать урожай. Помогали убирать монастырь, готовиться к праздникам, накрывать праздничный стол. Вспоминается один случай: сотрудник прокуратуры, такая серьезная и строгая с виду женщина, пришла в наш пансионат «Надежда» без всякого предупреждения. Не знаю, сколько она пробыла у девочек, но затем появляется у меня, а на глазах – слезы. Я говорю: «Что случилось? Какой-то непорядок увидели?» Она в ответ: «Да нет, я такой порядок увидела! Дай Бог, чтобы подобное было в государственных детских домах!» Рассказала, что ее до глубины души поразила, как она выразилась, полная идиллия: кто-то занимался на музыкальном инструменте, кто-то учил английский. Какая-то часть малышей смотрела мультфильмы, какая-то – «штурмовала» шведскую стенку. Несколько девочек что-то на кухне стряпали. «Удивительное дело, – сказала гостья, – все дети от мала до велика при деле, никаких криков, разора. Как этого можно добиться?» Чувствовалось, что спрашивает она не из праздного любопытства. Но однажды мне довелось услышать вопрос относительно нашего приюта, заданный в довольно-таки резкой форме: мол, чему монахини могут научить детей? Я объяснила и продолжаю объяснять всем – доброжелателям и недоброжелателям, что мы из наших воспитанниц не собираемся готовить монахинь. Для монашества нужно особое призвание, особое состояние души. И не понаслышке я знаю, сколько горьких ошибок было совершено в те годы, когда на первоначальном этапе возрождения церковной жизни в стране, к примеру, некоторые священники пытались своей отцовской волей «запихнуть» дочерей в монастыри. Я категорически была против, предвидя такую страшную беду, как уход из монастыря уже в постриге. Говорила об этом ревностным сверх меры отцам, стараясь уберечь и их самих, и их дочерей от тяжелых последствий неверного шага. Поэтому наших девочек, пришедших под кров хранителей домашнего очага – неразлучных святых супругов Петра и Февронии, мы готовим к будущей самостоятельной жизни как хозяек, способных вести домашнее хозяйство, воспитывать детей.

Однажды Вы сказали (и СМИ подхватили, стали цитировать!), что воспитанницы пансионата становятся завидными невестами...

Так оно и есть. Ведь недаром древний Муром называли родиной идеальных женских характеров. И коль Господь судил нам опекать лишенных родительской ласки девочек, коль монастырь заменил им родной дом, то мы постарались возродить древнюю традицию православного воспитания русской женщины. Наши выпускницы хорошо образованны и трудолюбивы. Они отзывчивы и боголюбивы. Талантливы! Например, в 2004 году Президент России Владимир Путин высокого оценил вокальные данные детского духовного хора пансионата «Надежда» во время своего пребывания в день Рождества Христова в Суздале. Наш хор выступал тогда на одной площадке с известным суздальским мужским хором «Благовест" и Патриаршим мужским хором. Сейчас в приюте осталось пять воспитанниц, остальные выросли. Видя в те годы недоверие к самой ситуации – воспитание детей в монастыре, я прямо говорила окружающим: «Вы должны понимать, что это будущие граждане нашей страны, которые построят крепкие семьи, дадут хорошее потомство». Действительно, из двух наборов, что у нас были, почти все девушки вышли замуж. Кто имеет возможность, приезжает сюда на праздники с мужем, ребенком, и мы тепло их принимаем.

Мне тут поведали интересную историю замужества девушки-сироты, которая и после 18 лет продолжала жить в монастыре, ожидая, когда подойдет ее очередь на квартиру. Она хотела замуж и сильно переживала, что не найдет свою половинку. Но разве могли святые покровители христианского брака Петр и Феврония не принять участие в ее судьбе?

Наташа несла послушание в трапезной, кормила сестер и иногда в сердцах говорила им: «Ну как я мужа найду? Кроме монастыря нигде не бываю!» Но действительно святые покровители нашей обители Петр и Феврония не могли не услышать чаяния двадцатилетней девушки, мечтавшей создать семью. И вот приезжает к нам владыка Евлогий со своим келейником на праздник один раз, второй. А на третий раз келейник, сумевший внутренним взором увидеть душевную чистоту девушки, оценить ее сноровку в хозяйственных делах, предлагает ей выйти замуж. Венчание и свадьба состоялись во Владимире, мы же заказали невесте красивый свадебный наряд. Два года живут молодые супруги и счастливы. А мне радостно слышать от Наташиного мужа слова, которые он произносит при каждой нашей встрече, низко при этом кланяясь: «Спасибо Вам за Наташу!»

Духовная ниточка протянулась из Риги в Муром

Матушка, в нынешнем году монастырь отметил свой юбилей - 25-летие его возрождения. О том, как шел этот удивительный процесс, набирая силу, как пополнялась и крепла монастырская семья – словом, о многих эпохальных событиях повествует серия юбилейных альбомов, изданных Свято-Троицкой обителью в Муроме к памятным датам. Я же хочу спросить: что лично Вам помогло здесь обрести духовную родину после любимого всем сердцем Рижского Свято-Троице-Сергиева монастыря, в котором Вы прежде подвизались?

Конечно, в первую очередь молитва. Молитвенная поддержка сестер, прихожан, владыки Евлогия помогли полюбить эту землю знакомство с ее историей, святыни Владимирской земли в целом, святыни монастыря, а еще – некоторые реликвии, Промыслом Божиим оказавшиеся у меня. Они прочно соединили меня с Муромом, породнили с ним. Одну из них я сейчас покажу, можете ее сфотографировать. Это дневник игумении Евфросинии (Арсеньевой), которая была связана с сестрами Мансуровыми, Екатериной и Наталией, фрейлинами Высочайшего двора, основавшими Свято-Троице-Сергиеву обитель в Латвии. Что же касается матушки Евфросинии, дочери известного либерального деятеля – крупного юриста и литературного критика, то она по благословению отца Иоанна Кронштадтского основала в своем имении в Петербургской губернии (станция Плюсса) Воскресенско-Покровскую женскую монашескую общину. Устав, форму для сестер матушка взяла у своих землячек – сестер Мансуровых, уже в то время подвизавшихся в Риге. Кроме того, в помощь новоначальным сестрам из Рижского монастыря на три месяца в Плюссу были присланы три монахини: регент, церковница и трапезница. Они обучали сестер церковному пению и чтению, выпечке просфор. Так что, как видите, между Ригой и Санкт-Петербургом в этом плане очень тесная связь. Но прослеживается и духовная связь с Муромом, куда после закрытия общины в советское время переселилась матушка Евфросиния. В то время правящим архиереем здесь был архиепископ Макарий (Звездов), позже арестованный и в октябре репрессивного 1937 года постановлением Тройки УНКВД Свердловской области приговоренный к высшей мере наказания. А матушку Евфросинию, проходившую в Муроме «по групповому делу» и обвинявшуюся в создании здесь подпольного антисоветского женского монастыря, в распространении клеветнических слухов о новой власти, ведении пораженческой агитации и прочих «грехах», отправили в ссылку в город Горький (Нижний Новгород). Пробыла она там несколько месяцев. В ноябре 37-го ее расстреляли... Мне этот дневник и фотографию игумении Евфросинии передала одна здешняя монахиня. Я открываю его, листаю пожелтевшие от времени страницы, исписанные красивым каллиграфическим почерком, читаю: «Вот страшно стало: не постигло бы нас изгнание из обители за грехи наши. Горе нам будет тогда и плач великий...» Это было написано еще в Плюссе. Затем –уже из ссылки она обращается к сестрам: «С чего должна начать сегодня? Сегодня должна начать с глубокого искреннего горячего прощения с забвением полным всех прежних обид друг на друга. Надо нам научиться просить прощения друг у друга, но для этого надо уметь первей всего просить у Господа – быстро, лишь только закрадется в душу нашу что-то недоброе». Знакомясь с этим дневником, я не раз думала: нет, не смогла бы я так красиво (почерк!) и мудро (духовная суть) писать: нет у меня такого воспитания и образования, которое было у матушки-аристократки Евфросинии. Но читать ее дневниковые записи тех лет, опаленных огнем революции и репрессий, сверять свою жизнь с ее высокими требованиями к духовному возрастанию на монашеском пути мы можем.

А нет ли у Вас мысли издать этот дневник, чтобы он стал достоянием многих?

Есть и мысль, и желание. Думаю, с данным вопросом нам следует обратиться к Михаилу Александровичу Гольдфельду, генеральному директору издательства «Правило веры», известного своей бережной и тщательной подготовкой текстов к публикации. Это – на перспективу. Сейчас же хочу поведать еще об одном дорогом сердцу напоминании о Свято-Троице-Сергиевой обители в Риге. Как-то ко мне пришла одна муромчанка и сказала: «Матушка, вы вроде из Риги? Вот я на рынке купила иконочку. Посмотрите на надпись с обратной стороны». Я посмотрела вначале на саму иконку: это был наш образ преподобного Сергия, рижский! Стала читать надпись на обратной стороне и, прямо говоря, испытала шок, увидев, что это письменное благословение игумении Евгении послушнице Наталии на ношение рясофора в четверг 17 декабря 1943 года, совпадающее с днем самого пострига епископом Макарием в четверг 17 декабря 1926 года в городе Пскове. Схиигумения Евгения (Постовская) управляла Рижской обителью с 1921 по 1947 годы. Владыка Макарий (Звездов) в 1926 году был викарием Псковской епархии. Как все факты соединить воедино? Мне удалось «выйти на след»: владыка постригал послушницу Наталию в Пскове, которая потом, спустя годы, пополнила монашескую семью Рижской обители. Причем я ее не просто знала. Для меня она, впоследствии монахиня Сергия (Петрова), стала, можно сказать, духовной старицей. Но все же каким образом небольшая иконка с благословением игумении Евгении попала на Владимирскую землю? Оказывается, мать Сергия с другой рижской сестрой приезжала в Муром и, видимо, дала кому-то свою иконочку. Мне в этом видится Промысл Божий: икона преподобного Сергия Радонежского для меня словно дорогая «весточка» из родного монастыря в Риге. Она не только напоминает о нем, но и придает сил.

Когда беседуешь с игумениями и игуменами возрождающихся обителей, появляется чувство увлекательнейшего и душеполезного путешествия во времени. То в одном веке мысленно побываешь, то в другом. Матушка, если вернуться в XIII век и обратиться к такому факту: супруги, на склоне лет принявшие иноческий постриг – с именами Давид и Евфросиния, по договоренности умерли в один день и в один час, каждый в своей келье. Похоронены они были в одном гробу, хотя это кажется странным: иноки – в одном гробу! И вот прошли века, на протяжении которых святые супруги по-прежнему остаются неразлучными, покоясь в раке теперь уже в стенах Свято-Троицкого монастыря в Муроме. Вызывает ли это вопросы у верующих, у множества паломников, что посещают обитель?

Странным нахождение в одном гробу святых супругов, принявших иноческий постриг, может показаться лишь с человеческой точки зрения, но не с Божией. Многие наши паломники знают (а кто не знает, мы им рассказываем), что после кончины инока Давида и инокини Евфросинии люди сочли нечестивым хоронить их вместе, потому и нарушили волю усопших. Дважды тела разносили по разным храмам, и дважды они чудесным образом оказывались рядом. Так и похоронили их, согласно, их завещанию, «в едином гробе». И это стало свидетельством того, что Господь прославил не только Своих святых, но еще раз запечатлел святость и достоинство брака, обеты которого в данном случае оказались не ниже иноческих.

Беседовала Нина Ставицкая

Фотограф: Владимир Ходаков

В материале также представлены снимки из архива монастыря

Распечатать