«Поводов у нас для общения с Богом – все двадцать четыре часа!»

Игумен Роман (Невский)

Выступая недавно на региональном этапе XXXI Международных Рождественских образовательных чтений, настоятель Кимляйского Александро-Невского мужского монастыря Саранской епархии игумен Роман (Невский) в докладе «Молитва о родном Отечестве, как часть молитвенного подвига монашествующих» привел волнующие слова святителя Феофана (Затворника). Вот цитата: «Иноки – это жертва Богу от общества, которое, предавая их Богу, из них составляет себе ограду». Отец Роман подчеркнул, что монах, посвятивший всю свою жизнь Богу, уже максимально участвует в жизни общества, молясь за него. Добавим: и пусть в этой обители на Мордовской земле подвизаются лишь три насельника (включая настоятеля), но они тоже часть той ограды, которая в годину лютую – так можно сказать о нашем времени – должна быть особенно прочной. Подвизается братия в намоленном месте, связанном с именем широко почитаемого в этих краях подвижника Флегонта. В предыдущем интервью игумена Романа порталу «Монастырский вестник» («Чтобы Божественная литургия здесь не прерывалась») о подвижнике было сказано кратко. Мы решили продолжить тему, а также рассказать, какими заботами сегодня живет монастырь.

Душа его стремилась к пустынничеству

Батюшка, сколько же в нашем Отечестве удивительных личностей – глубоких, неординарных, духовных! И подвижник Флегонт – в их ряду.

Действительно, удивительных личностей в России немало, но прежние поколения этих героев духа постепенно уходят в мир иной, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания. Чего скрывать, они были сильнее нас, их сердца горели ярче наших сердец. Хочется верить, что происходящие сейчас события поспособствуют очередному возгоранию веры, укреплению нравственности, поднятию чувства патриотизма в нашей стране, только вряд ли это произойдет быстро. Ведь что мы видим из массива негативных явлений, обрушившегося на нас? С детства взращенную ненависть к русскому народу у нынешних поколений украинского народа – это с одной стороны. (Мое же мнение таково: последний остается братским народом, братским он и останется. Ну, в семье не без урода. Вспомним слова Святейшего Патриарха Кирилла, что Россия, Украина, Белоруссия – это одна Святая Русь, а духовной ее опорой является Православная Церковь.) С другой стороны – что тоже не менее горько – мы видим холодную «отстраненность» некоторых наших соотечественников, считающих, что это не «их война». Так что в подобных вопросах худшее на лучшее за короткое время не поменяется... Нам надо набраться терпения и не покладая рук трудиться над тем, чтобы «минус» поменять на «плюс». И в этом многотрудном и длительном процессе чрезвычайно важен впечатляющий пример. Вспомним, что наши духовники учились на примере тех, кто прошел большую школу жизненных испытаний. А мы брали и берем пример с них. И, конечно, в меру своих сил, осознавая свою немощь, – с великих подвижников, учась у них любви, смирению, безропотности.

Придает нам силу удивительный подвиг столпничества и отшельничества подвижника Флегонта. Понятно, что для такого подвига нужно особое состояние духа и сознания – не каждый на это способен. Ведь даже живя общежитием, многие бросали начатое, уходили. Иные потом находили себя в другом месте, а кто-то этот Богом данный шанс утрачивал безвозвратно. Я живу на известной верующему народу Флегонтовой горе, где после кончины подвижника Флегонта – по его завещанию – была основана Александро-Невская женская обитель. Конечно, во многом это заслуга архимандрита Серафима (Новаковского), моего духовника и первого настоятеля воссозданного монастыря: набраться мужества поселиться на пустом месте, точнее – на месте с руинами, оставшимися от некогда процветавшего крупного монастыря, – и не просто прийти сюда жить и молиться, а привести с собой молодежь, на спины которой легли все тяготы служения и быта – на такое способен лишь человек с очень сильной верой. Отец Серафим не побоялся взять за тех мальчишек ответственность перед Богом и их родителями. Честно говоря, я бы так не смог... Поэтому я всего лишь продолжатель начатого приснопоминаемым батюшкой дела, и в меру своих сил несу возложенное на меня послушание. Если спросить, что нами двигало, отвечу так: полное доверие к своему духовнику. Мы чувствовали: с ним Бог. И это давало силы на всё. Сегодня кто-то из стоявших у истоков возрождения монастыря служит в других епархиях, кто-то в нашей – на приходе. Нет, не все избрали монашеский путь, но все хорошо потрудились.

Об отце Серафиме я Вас, отче, еще спрошу, а теперь хочется обратить внимание на тот факт, что у старца Флегонта – сына дьячка из мордовского села – чрезвычайно широкая география паломничеств, совершенных им в ту пору, когда он искал свое место в мире, свое служение Богу. Побывал он и в Оптиной пустыни, где иеросхимонах Макарий, привыкший к общению с лучшими умами России, почувствовал в нем невероятную искренность духовного порыва...

Запоминающихся встреч у Флегонта Островского было немало. Например, в Киеве паломник встретился со святителем Филаретом (Амфитеатровым), который считается одной из ключевых фигур в истории Русской Церкви XIX века. Этот выдающийся церковный администратор, крупный ученый-богослов, действительный член Императорской академии наук, четырех духовных академий, а также трех университетов заметил неведомого странника и пригласил к себе на беседу: беседа произвела на владыку сильное впечатление. А Флегонта особенно впечатлили земляные стены Киево-Печерской лавры, сооруженные преподобными Антонием и Феодосием. Поразило странника, что столько веков они простояли и не подверглись разрушению. Изучал их тщательно, и вскоре это пригодилось, когда возле мордовской деревушки Кимляй он стал строить «холм на холме» – сооружать земляной столп по методике создателей киевских лаврских стен. Вообще, если представить: сколько великих святынь он увидел, прежде чем взял на себя подвиг столпничества! Был в Сарове, Дивееве, Муроме, Владимире, Боголюбове, Суздале, Ярославле, Ростове Великом. Посетил Троице-Сергиеву лавру и Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. Но Господь указал ему в сонном видении на место его подвигов в родной стороне. Всю жизнь стремившийся к уединению, он после того сна многое понял о своем предназначении. Что замечательно: местные крестьяне тоже многое поняли о предназначении отшельника и не насмешничали над ним, а, напротив, стали помогать расчищать поляну от зарослей, насыпать земляной холм... И вот в 1997 году отец Серафим привел нас на это святое место, как я говорил, ранящее душу своим видом.

Получается, Вы пришли сюда вместе с духовником четверть века назад?

Четверть века назад епископ Саранский и Мордовский Варсонофий (ныне митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский) благословил нас приступить к возрождению монастыря, уже как мужского.

«Но иногда явно чувствую присутствие батюшки...»

Вашего духовника, настоятеля возрождающегося монастыря, не стало в 2015 году. Снова вернемся к вопросу о земной географии, только теперь в отношении отца Серафима. Родившийся на Ставрополье, он подвизался в Дагестане, в Азербайджане и в родном Ставропольском крае. Воспитал пятерых детей, принял монашество – основные монашеские труды понес в Мордовии. Похоронен здесь, в Александро-Невском монастыре... Отец Роман, Вы видите его могилу каждый день, а часто к нему мысленно обращаетесь? Получается такой внутренний монолог?

Да, похоронен архимандрит Серафим в цокольном этаже монастырского храма, где обустроены два придела: в честь апостола Иоанна Богослова и апостола от 70-и Флегонта. (По преданию, священомученик Флегонт был благовестником Евангелия среди язычников и епископом в городе Марафоне во Фракии. В конце земной жизни он перенес жестокие страдания и сподобился мученической кончины.) До разрушения женского монастыря в Кимляе, после перенесения сюда из соседнего городка Троицка мощей столпника Флегонта, к собору был пристроен придел в честь Небесного покровителя нашего подвижника, а в самом Троицке находилась церковь в честь апостола Иоанна Богослова, к которой были приписаны жители деревни Кимляй. И первый антиминс, когда мы еще жили и служили в заброшенном магазинчике деревни Кимляй, был подписан владыкой Варсонофием в честь святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Теперь мы каждый год служим на этом антиминсе в день памяти святого.

К отцу Серафиму, конечно, я мысленно обращаюсь и делюсь тем, что у нас происходит. По-другому, наверное, и быть не может. Иногда, как Вы говорите, получается монолог. Но иногда явно чувствую присутствие батюшки – тогда это уже не монолог... Хотя такое было лишь несколько раз, причем при особых, скажем, обстоятельствах. Потом легко становилось на душе, появлялась уверенность в правильности принимаемого решения... И всё-таки, я полагаю, это слишком личное, чтобы рассказывать о подобных случаях в подробностях и тем самым давать кому-либо повод сделать неправильное умозаключение.

Тем не менее сигнал от усопшего отца Серафима в виде «молниеносного наказания» братия получила после его кончины. Поучительный был урок?

Отец Серафим знал о предстоящей своей кончине и говорил: «Больше, чем Господь отпустил, не проживешь...» Воспринимал он это с удивительным душевным покоем и просил похоронить его в самом простом гробу, без излишеств. А мы ослушались: купили дорогой гроб. Но когда начали перекладывать тело настоятеля в гроб, митра не поместилась. Пришлось ночью мастерить другой гроб, из досок. Такое вот случилось к нашему стыду. Вывод простой: надо слушаться – и даже тогда, когда кажется, что уже ты сам способен что-то правильное сказать или предпринять. Что говорить, урок поучительный. А если кто-то увидел в этом стечение обстоятельств, тому такой урок не пошел впрок. На своих ошибках способен учиться только тот, кто этого хочет.

Отец Роман, в предыдущем интервью Вы, уроженец южного края, сказали: «Единственное, к чему до сих пор не могу привыкнуть – это к зимним холодам. Переношу их тяжело». Нынешняя зима уже заявила о себе в ваших краях?

Заявила, и ещё как! Преподнесла сюрпризы. Впрочем, если смотреть в целом, ничего-то нового и нет. Как год назад или десять лет назад, мы чистим снег, следим за отоплением и по скользким дорожкам потихонечку ходим в храм на молитву. Проезд до нас обеспечивает сельхозпредприятие, но здесь многое зависит от погоды. Причем не столь страшен снег, как сильный ветер, который сводит порой на нет все усилия по расчистке дороги. Наметает новые сугробы! А ветер зимой в этой местности бывает практически постоянно, так что нередко неделями сидим безвылазно, как говорится, отрезанные от мира. Ну, а после того, как зима передаст эстафету весне, начинается непролазная грязь. Хотя по грязи можно, к примеру, на УАЗе проехать.

Как я прочитала в одной из статей, по этой непролазной грязи большегрузные автомобили не рискуют проезжать, легковушки забегают сюда исключительно в сухую погоду, и единственная машина, которую здесь можно часто встретить –монастырский «уазик». Там также написано, что это Вы забираете с шоссе паломников и возвращает их назад после посещения монастыря. Но у меня вопрос другого плана. Удалось к нынешней зиме капитально подготовиться?

Ну, что такое капитально, когда нас трое? Самосвал картошки не нужен. Разумеется, отопление накануне надо было проверить и запустить, что мы сделали. Какое-то количество продуктов надо было заготовить – заготовили. Дрова для бани нарубили. Повторюсь: из года в год практически ничего не меняется, разве что снега в одну зиму бывает больше, в другую – меньше. А так всё как всегда: службы в храме, готовка пищи, топка бани, уборка храма и иных помещений. Главное – духовно не ослабевать, будь ты насельником большого монастыря или совсем малого по численности. Молитва и покаяние должны быть приоритетом жизни любого из нас, коль мы избрали монашеский путь. Иеродиакон Авель (Костин) с молодых лет стал насельником нашего монастыря, придя сюда в самом начале возрождения обители, и в монашестве он с 1997 года. Знаю, что он год учился на филологическом факультете университета, потом был послушником Санаксарского монастыря, теперь вот четверть века здесь. Игумен Феофан (Попов) – бывший военный, в Ракетных войсках стратегического назначения служил. После окончания службы по выслуге лет нашел свое призвание в монашестве.

Молясь о наших воинах, вспомним молитву Моисея в тяжелый час

Тема защиты Отечества для Вас, вероятно, близка еще и потому, что после призыва в ряды Вооруженных сил Российской Федерации в 90-е годы прошлого века Вы несли службу в легендарной Новочеркасской дивизии оперативного назначения. Во время непростой, неспокойной службы были такие моменты, что Вы взывали к Господу, молились горячо, и усердно?

Уже тогда я был верующим человеком, и где-то даже церковным. Не секрет, что в армии возникают непростые моменты, связанные с поставленными командованием задачами или с личностными отношениями. Молился, конечно. И всегда находил отклик на свою молитву – Господь посылал помощь. Я вообще не понимаю, как можно молиться не горячо и не усердно?! Просто вычитывать молитвы? Так Богу вычитывания наши не нужны. Ему сердце наше нужно. А поводов у нас для общения с Богом – все двадцать четыре часа!

В продолжение темы: вспомнился Ваш доклад, прочитанный на Региональном этапе Кирилло-Мефодиевских образовательных чтений «Святость служения Отечеству», посвященных 800-летию святого благоверного великого князя Александра Невского. Озаглавленный «Монашество Святой Руси в его ратном служении Отечеству» он был насыщен и яркими примерами, показывающими дух монашествующих разных эпох, и серьезными размышлениями относительно вопроса, актуальность которого сегодня нельзя недооценивать. А один потрясающий пример из далекого прошлого человечества, связанный с ветхозаветным пророком Моисеем, просто призван воодушевить народ нашей страны, вступившей в борьбу с мировым злом, чтобы выполнить свою священную миссию.

И когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль, а когда опускал руки свои, одолевал Амалик (Исх. 17:11). Этот эпизод из «Толкования на книгу Исход» известен многим, а для меня он приобрел особую силу и остроту в контексте размышлений архиепископа Никона (Рождественского) относительно того, может ли сочетаться монашеский подвиг и воинское искусство. Владыка был твердо убежден, что прежде всего монах должен помогать воинам, сражающимся на поле брани, незримым для них, но ощутительным оружием – молитвой. Архипастырь призывал монашествующих (процитирую): «Вспомните молитву Моисея во время битвы израильтян с амалекитянами. Вспомните, как Аарон и Ор поддерживали старческие руки пророка Божия в молитве. И когда Моисей держал руки воздетыми горé, то побеждали израильтяне, а когда он, по немощи, опускал их, то одолевали амалекитяне. Воздевайте же свои преподобные руки в тайной молитве, в келлиях тихих, и в общецерковной молитве, в храме Божием; возводите свои мысленные очи к Богу, Господу воинств небесных, просите Его всемогущей помощи нашему воинству, и воины наши почувствуют сердцем в окопах своих, что с ними и за них молится вся Русь Православная, все русские люди, их отцы и братия, наипаче же те, кто себя Богу на молитву и подвиг посвятил».

Службы в прекрасно расписанном монастырском храме совершаются каждый день. А получается ли следовать призыву крупного мыслителя дореволюционного времени архиепископа Никона, который пламенно любил Родину: в келье пред лицом Божиим полагать несколько поклонов, прося Его помощи нашему воинству?

Я знаю одно: если поклоны в жизни монаха прекратятся (исключение – для немощных телом), то и монашество для такого человека прекратит свое существование. Не то чтобы Бог нуждался в наших поклонах, но это хотя бы то, что мы можем принести ко Престолу Божиему от нашей немощи, выражая и усиливая этим наши к Нему молитвы и благодарности.

***

В Саранской епархии шесть действующих монастырей – три мужских и три женских. И везде монашествующие бережно относятся к своей истории. Братия Кимляйского Александро-Невского монастыря дорожит недавней своей историей, связанной с теми высокими духовными личностями, благодаря которым обитель в конце прошлого века перешла из горького списка разрушенных в разряд возрождающихся святынь. И особо дорожит братия сведениями и воспоминаниями о том времени, когда здесь зарождалась святость – Флегонтова гора притягивала многих современников подвижника, приходивших к нему со своими бедами, сомнениями, вопросами. В упомянутом выше сонном видении Флегонту Островскому здесь, на этом самом месте, привиделась горящая свеча – символ веры, причастности к Божественному свету. Своим молитвенным подвигом он зажег ее, и как ни стремились в трагическом прошлом веке силы тьмы разорвать историческое преемство, уничтожить его напрочь, этого не произошло. Поскольку, по слову святителя Иоанна Златоуста, «...нет сильнее человека, искренне молящегося». Пусть эти слова святителя прозвучали в его суждениях о посте, но разве они не применимы ко всему строю нашей земной жизни?