Присмотренная старость – милость Божия

Если физические недуги настолько сильны, что человек не в состоянии обслуживать себя самостоятельно, но он может молиться, бывать на службах в храме, исповедоваться и причащаться, – разве это не милость Божия? Это неизреченная милость, проявление Его неизбывной любви – так считают старенькие монахини и инокини, которые получают попечение и уход в богадельне, давно ставшей для них родной, Казанской Амвросиевской ставропигиальной женской пустыни в Шамордине.

Признаться, мне прежде не доводилось видеть так много инвалидных колясок и трехколесных ходунков, как возле монастырского храма в честь преподобного Амвросия Оптинского. Принадлежат они призреваемым богадельни, в которой, к слову сказать, есть домовый храм в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали». С возобновлением монашеской жизни в монастыре этот храм стал первым в числе восстановленных, и службы в нем совершаются постоянно. Монастырские священнослужители – иеромонах Антоний (Плясов) или духовник обители архимандрит Поликарп (Ничипорук) – совершают богослужения, за которыми немощные сестры исповедуются и причащаются Святых Христовых Таин. Но многие из тех, кто имеет хоть какие-то физические силы, с помощью хожалок или самостоятельно (на ходунках, отдаленно напоминающих трехколесный детский велосипед) добираются до храма в честь преподобного Амвросия Оптинского, где богослужения совершаются каждый день. Любят престарелые немощные сестры бывать на службах и в своей домовой церкви, и в церкви в честь основателя обители батюшки Амвросия, и на праздничных службах в 15-главом Казанском соборе, реставрация которого идет полным ходом. Правда, туда, к Казанскому, путь будет подлиннее, но с помощью сестер, несущих послушание в богадельне, в теплые летние дни несколько сот метров преодолеваются сравнительно легко.

Еще престарелые насельницы любят трудиться физически. Это у них, что называется, в крови. С детства к труду приучены. Конечно, сейчас они делают то, что им по силам. А по силам ¬ им в нынешнем их состоянии зелень нарезать, почистить картошку, морковь, свеклу для большой трапезной, где кормят насельниц обители, трудников и гостей. Сидят на скамеечке или на стульчиках и старательно чистят, режут.

– Вообще-то наших опекаемых можно назвать долгожителями, – говорит монахиня Феогноста (Шанина), несущая послушание старшей по богадельне. – Уходят домой, к Господу, в Небесное Отечество, перешагнув девятый десяток. Мать Тихона (Угрюмова) скончалась в прошлом году в возрасте 98 лет, сохранив до последнего вздоха светлый разум. Она, маленькая, шустрая, отличалась редким трудолюбием. Наверное, в обители нет такой сестры, которой бы она не сшила рубашку или апостольник, не связала бы носки. Без дела не сидела. Когда была в силе, несла послушание в швейной мастерской, шила священническое облачение. Любила мать Тихона, прожившая долгую непростую жизнь, вести беседы с другими и никогда не теряла нить разговора – даже в свои 97-98 лет. А как она радовалась поздравлениям Президента России, приходившим ей и другим нашим заслуженным насельницам каждый год 9 Мая! Еще до недавнего времени много таких телеграмм было, так как много наших стареньких насельниц в годы войны помогали фронту, делали все для Победы. (Одна из них – схимонахиня Гавриила – три года провела в партизанском отряде в белорусских лесах). Сейчас же их почти не осталось...

Сама мать Феогноста подвизается в монастыре 14 лет. Придя сюда, сразу же получила послушание в богадельню. Она – человек с медицинским образованием – оказалась здесь очень востребованной. Даже во время нашей беседы монахиня отлучалась на несколько минут, чтобы сделать укол старенькой сестре, страдающей диабетом. Но одного лишь профессионального медицинского ухода, искренней заботы об уюте, питании опекаемых, теплого к ним отношения недостаточно. Это прекрасно понимают все, начиная со старшей по богадельне и заканчивая келейницами, хожалками. Каково состояние души человека, приблизившегося к вечности, – вот что важно не упускать и в случае необходимости обращаться за помощью к пастырям. Бывает, Господь попускает: немощная сестра в силу своей тяжелой болезни становится капризной, порою не зная, что ей самой нужно. Требует то одно, то другое. Она понимает, что доставляет этим боль ближним, и сама оттого немало страдает. Ее поведение в такие минуты от нее не зависит. А у некоторых происходит помрачение разума, и несущим круглосуточные дежурства хожалкам, конечно, достается.

– Я читала в архивах, что старец Амвросий отделял таких насельниц от других, – продолжила мать Феогноста. – Было две группы. У нас же такой возможности нет. Сейчас на попечении в богадельне 26 стареньких немощных насельниц, и если кого-то эта беда – помрачение разума – настигает, выход один: любовь и долготерпение. Любовь и смирение. Молитва за болящую. Сколько раз было: помраченное сознание сестры, которой Господь послал на закате земной жизни столь тяжкое испытание, просветлялось, и она начинала усердно молиться, причащаться Святых Христовых Таин!

Господь творит чудеса на наших глазах – нужно только их видеть и понимать. Для монахини Феогносты чудом стал ее приход в монастырь. Росла она в семье религиозной, где любили читать Жития Святых. И однажды, когда читали житие святой равноапостольной Марии Магдалины, следовавшей за Спасителем вместе с другими женами-мироносицами и проявлявшей о Христе трогательную заботу, десятилетняя девочка воскликнула: «Хочу быть такой, как она!» Неожиданно для себя добавила: «Хочу быть монахиней!» Казалось, это был минутный порыв души, потому что больше девочка-школьница, затем девушка-студентка, а после – фельдшер-акушерка эти слова не вспоминала. До той поры, пока Господь не призвал ее к Себе на служение. До этого она успела проделать немалый географический путь по земле (родная Украина – Винницкая область и учеба в Днепропетровске; Казахстан, работа в поликлинике Совета Министров республики), но еще больший и куда более значимый путь – духовный. Там, в Алма-Ате, на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, она подошла к праздничной иконе в центре храма с мыслью: как быть? куда идти? И услышала ясно, отчетливо ответ: монастырь.

– Враг сильно смущает, когда ты собираешься принять наиважнейшее для тебя решение, – говорит мать Феогноста. – Появляется нерешительность, тебя одолевает страх. Но явно услышанное возле святыни слово «монастырь» помогло этот страх побороть. Я сразу же направилась к своему духовнику, рассказала ему обо всем, и он ответил: «Ну что ж, готовьтесь!» Позвал еще сестру (сейчас она – монахиня Серафима), и мы стали готовиться. То, что я попаду в Россию, в голове и мысли не возникало. Но попала. Приехав сюда, вдруг вспомнила случай, когда еще в десятилетнем возрасте я выразила желание стать монахиней. И поняла в тот момент, что Господь исполняет все твои благие помыслы, в каких бы дальних уголках души они не таились. Вот если бы и мы все исполняли Его волю, как Он – нашу!

Мою собеседницу при иноческом постриге в Шамординской обители нарекли Феогностой – в честь преподобномученика Феогноста, который принял в Глинской пустыни монашеский сан и, познакомившись там с другим подвижником веры отцом Серафимом, отправился с ним в Свято-Троицкий мужской миссионерский монастырь, расположенный возле далекого озера Иссык-Куль. Туда их пригласил с целью распространения Православия и духовного просвещения местных жителей, азиатских кочевников, святитель Туркестанской кафедры епископ Александр (Кульчицкий), имевший желание, как написано в житиях преподобномучеников Алма-Атинских, «зажечь на берегах Иссык-Кульского озера миссионерскую путеводную звезду». В суровое время гонений кельи двух миссионеров-подвижников стали центром общины, в которую вошли прихожане городских храмов, монахи из закрытых монастырей, священники. А погибли они в 1921 году от пуль красноармейцев-грабителей, ворвавшихся в скит в Аксайском ущелье, где в последние годы своей жизни совершали они молитвенные подвиги. На юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 2000 году иеромонах Серафим и иеромонах Феогност были причислены к лику святых Новомучеников и исповедников Российских.

В монашеском постриге инокиню Феогносту нарекли в честь святителя Феогноста, митрополита Киевского, поборника объединения Руси. Уроженец Константинополя, грек по национальности, один из самых образованнейших людей своего времени, он был поставлен на митрополию Киевскую и всея Руси Константинопольским Патриархом в 1328 году. Местом своего пребывания избрал Москву, не желая «оставлять гроба чудотворцев», то есть своего предшественника святителя Петра, митрополита Московского, пророчески предсказавшего освобождение от татарского ига и будущее возвышение Москвы как центра всей России. Святитель Феогност был небесным покровителем новомученика Феогноста...

– Свои мирские имена мы давно забыли, – улыбнулась мать Феогноста. – Получив новое имя, каждая из нас органично, естественно срослась с ним, чувствуя молитвенную помощь той святой или святого, в честь которого (которой) ее назвали. И если между собой призреваемых в богадельне мы тепло называем бабушками, то в разговоре с ними обращаемся только по имени: мать Григория, мать Эмилия, мать Анатолия... Вон видите, мать Анатолия ступает по дорожке осторожными шажками. Правая рука у нее парализована, совсем не поднимается, но больная старается по возможности многое делать сама. И летом самостоятельно, потихонечку идет на службы в храм преподобного Амвросия Оптинского или в Казанский собор. Движение для нее жизнь физическая, молитва и Причастие – жизнь духовная.

Сейчас лежачих сестер, прикованных тяжелой болезнью к постели, в богадельне нет. По словам монахини Феогносты, Великий пост «подобрал». Остальные, кто лучше, кто хуже, но двигаются. Один из излюбленных ими летних маршрутов, помимо храма, – к красивой беседке, расположенной неподалеку от богадельни. Или к лавочкам, где можно удобно устроиться и наслаждаться красотой природы, которая радует глаз и возвышает душу. Некоторые даже землянику собирают, ее в сезон на территории обители бывает много. Долгожитель-монахиня Тихона (Угрюмова), о которой все вспоминали как о человеке со светлой памятью и светлым разумом, тоже любовалась родной природой, да только долгим ее созерцанием не могла заниматься. Руки постоянно тянулись к куску материи: мать Тихона начинала по привычке кроить, однако сил сшить фартук или апостольник у нее в последние годы не хватало. И тогда она просила келейницу: «Валентинушка, ты уж доделай!» У келейницы было такое чувство, что где-то последние шесть месяцев до свой кончины мать Тихона уже жила в ином мире. Готовилась к переходу в вечность. Она словно наяву видела свою маму. Видела зримо и других дорогих сердцу людей, давно почивших. Чистая душой, монахиня Тихона напоминала искреннего ребенка.

Похоронили ее на монастырском кладбище возле восстанавливающейся Троицкой церкви. Ее келейница – прежде послушница Валентина Ульяницкая, теперь монахиня Митродора – ухаживает за могилкой с той любовью, с какой она ухаживала за своей подопечной. А основным ее послушанием стал ремонт одежды в богадельне, что она делает добросовестно, с усердием.

Приход матери Митродоры в монастырь – еще одно чудо, которое тоже можно занести в современную летопись Шамординской обители. Рассказывала она об этом со слезами на глазах. Вспомнила свое первое паломничество сюда и то странное, в тот момент необъяснимое обстоятельство: когда нужно было домой уезжать и уже за ограду обители с паломницей-землячкой вышла, ноги словно приросли к земле. Не хотели идти дальше. У нее появилось ощущение, что какая-то сила тянет ее назад. И дома, в Ростовской области, Валентина только о монастыре и думала, только его и вспоминала, переделывая разные дела по хозяйству. Душа находилась в смятении. Уйти в монастырь в 70 лет? Ее взрослые и давно самостоятельные дети, имеющие своих детей и внуков, тоже недоумевали, не понимали мать. А у Валентины, простой женщины, много лет работавшей бухгалтером, и после, на пенсии, с утра до ночи занимавшейся домашним хозяйством, вдруг такое духовное прозрение произошло, что она по-настоящему испугалась. Испугалась своих грехов, совершенных за жизнь. Еще больше испугалась того, что детей растила без Бога в душе, за что ей, матери, придется отвечать на Страшном Суде. Однако переборов этот испуг, она почувствовала огромное желание всю оставшуюся жизнь посвятить искреннему покаянию.

Не сразу взяли ее в обитель, но когда приснопамятная игумения Никона (Перетягина) благословила остаться и дала послушание ухаживать за одной из самых старых и почитаемых монахинь – матерью Тихоной, Валентина целый день проплакала от радости, в душе восклицая: «Слава Богу за все!»

– Какую я в тот момент почувствовала благодать, словами описать невозможно, – улыбается 74-летняя мать Митродора, физически все еще крепкая и духовно окрепшая в монастыре. – Было чувство, что сейчас поднимусь на небеса! Никогда в жизни не думала, что человек может испытывать такое состояние.

...Жизнь обитательниц богадельни протекает спокойно, размеренно. Утром – Божественная литургия в храме преподобного Амвросия Оптинского или в домовом храме «Утоли моя печали». Затем трапеза в богадельне, во время которой, как и положено в монастырях, читается житие кого-то из святых. После трапезы отдых, после отдыха – посильный труд, о чем уже говорилось (чистка овощей, резка зелени для стола). Снова отдых и вычитывание молитвенного правила. В теплую пору года – прогулки на свежем воздухе, пешком или на инвалидной коляске. Кого нужно помыть, переодеть, хожалка все сделает. Кому нужна медицинская помощь, – пожалуйста, своя монастырская больница имеется, как и в дореволюционной обители, со стационаром и амбулаторией.

Молитва в храме и в келье, Исповедь и Причастие, труд по возможности и в удовольствие, отдых на природе, хороший уход – все есть у призреваемых. Я спросила у матери Феогносты, есть ли еще что-то такое, что им нужно, чего душа просит. Она ответила:

– Им по старости хочется, чтобы кто-то из близких приезжал, навещал их. Хотя к миру монашествующие не привязаны, но с миром мы, хотим ли того или нет, все же связаны. И дети, у кого они есть, и внуки посещают монахинь. У нас это не запрещено. Ведь так хочется, чтобы сердца твоих родных по крови людей тоже открылись Спасителю и почувствовали благодать Божию! Хочется, чтобы близкие твои крепко держались православной веры...

Нина СТАВИЦКАЯ
Фотограф: Владимир ХОДАКОВ