Духовная жизнь облегчает состояние и зачастую исцеляет душевнобольных

XXIX Международные образовательные чтения

В продолжение публикации вступительного доклада митрополита Воронежского и Лискинского Сергия предлагаем вниманию читателей «Монастырского вестника» сокращенные версии некоторых докладов других участников секции «Попечение Церкви о душевнобольных» XXIX Международных образовательных чтений.

Психические заболевания и их классификация с позиции современной медицины

Профессор Василий Глебович Каледа, заместитель директора НЦПЗ, д. м. н., руководитель отдела юношеской психиатрии:

Говоря о психических заболеваниях и расстройствах, мы четко должны понимать, что существует широкий спектр состояний – от легких компульсивных расстройств, которые возникают на фоне психологических травм, до тяжелых состояний, в том числе слабоумия врожденного или приобретенного. Задача священника – понять, что человек пришел к нему не с духовно-нравственными, а с психическими отклонениями. То есть, что имеет место психическая патология. Ставить конкретный диагноз – это уже задача психиатра.

Нашими учеными из Научного центра психического здоровья получены данные, согласно которым около 14 % граждан России страдают психическими расстройствами, при этом меньше 3 % больных обращается к психиатрам, а в реальной помощи психиатров нуждается около 6 % населения.

Наиболее распространены и чаще всего встречаются в практике священников пограничные психические расстройства. Это так называемые расстройства личности, то есть особенности характера, от которых страдает сам человек и его окружающие. Это различные невротические состояния, тревожно-фобические, личной навязчивости. Это психосоматические расстройства, то есть те психические расстройства, которые возникают у больных с соматическими заболеваниями. При тяжелых соматических заболеваниях психические расстройства возникают в 40 % случаев. Целый ряд психических расстройств имеет в основе соматические недуги: это органические заболевания, такие, как старческое слабоумие, эпилепсия и целый ряд других состояний.

В числе прихожан наших храмов немало лиц пожилого и преклонного возраста, у значительного числа из них имеются те или иные проявления дисфункций, когнитивных расстройств или же старческой деменции. Священник должен знать, как себя вести с пожилыми людьми, у которых имеются проявления деменции и которые могут по нескольку раз подойти к причастию или на исповедь. Существуют эндогенные психические расстройства, у которых ярко представлен генетический фактор. К ним относится, в первую очередь, шизофрения, шизоаффективное расстройство, биполярное аффективное расстройство и некоторые иные заболевания. Здесь можно назвать и патологию психического развития – это различные формы умственной отсталости, олигофрения и т. д. Существуют аддиктивные расстройства: алкоголизм, наркомания, токсикомания и нехимические зависимости, которые сейчас уже довольно широко распространены.

Если говорить про распространенность эндогенных расстройств, таких, как шизофрения, то оно затрагивает примерно 1 % населения. Шизоаффективное расстройство и биполярное аффективное расстройство встречаются примерно в 2-4 % случаев. Рекуррентное депрессивное расстройство – в 4 % случаев. Если мы это суммируем, то получим следующие показатели: порядка 8 % граждан России страдают депрессией; каждый 10-й (7-8 % населения) имеет расстройства личности, то есть речь идет о людях с тяжелыми патологическими характерами. Тревожные расстройства в течение года отмечаются у 6-7 %. Органические психические расстройства – эпилепсии – наблюдаются редко, но, тем не менее, они достаточно представлены. Деменция встречается у 1 %, у лиц старше 60-летнего возраста – около 4 %. Патология психического развития: умственная отсталость, олигофрения – это примерно 3 % населения. Расстройства аутистического спектра, несмотря на то, что сейчас встречаемость их выше у детей и подростков, в целом в популяции бывают достаточно редко. Аддиктивными расстройствами, особенно алкоголизмом, страдает большой процент населения России, но по официальным данным это 1,6 %. Примерно три миллиона граждан России, т. е. 2 % населения регулярно употребляют наркотики. Лиц, которые употребляют наркотики нерегулярно, значительно больше.

Причины возникновения психических расстройств широко обсуждаются в научной литературе. Джоном Энджелом была сформулирована биопсихосоциальная модель возникновения психических расстройств, согласно которой определенную роль в заболевании играют как биологические (прежде всего генетические) факторы, так и психологические (мышление, эмоции, поведение больного), социальные (в частности, социально-экономические, культурные детерминанты и т. д.). Можно вспомнить работу В.М. Бехтерева, который тоже говорил о трех уровнях функционирования человека. Это тело с его биологическими потребностями; душа с ее запросами, удовлетворяемыми в социальной среде (семья, друзья, профессия, отдых, признание, карьера); дух – и здесь уже духовные потребности характеризуются не потреблением, а служением людям. Академик к высшим духовным ценностям относил совесть, справедливость, нравственность.

Основоположником пастырской психиатрии в нашей стране является Д.Е. Мелехов. Когда он говорил о психическом здоровье, то отмечал, что достигается оно только при преобладающем влиянии сферы духа.

Не так давно – уже в нашем тысячелетии – в научной литературе появилось расширенное толкование биопсихосоциальной модели – так называемая биопсихосоциодуховная модель развития психических расстройств. Внимание стали уделять уже не столько биологическим факторам (хотя от них мы тоже никуда не можем деться, как и от психологических и социальных), сколько рассмотрению духовных причин.

Когда мы говорим о биологическом факторе – это генетическая предрасположенность, соматическое здоровье, влияние различных травм, инфекций, интоксикаций. Психологический фактор – это функциональная структура личности человека, его самооценка, его способность к общению, умение справляться со своими чувствами, эмоциями, склонность к рискованным ситуациям. Социальные факторы – это провоцирующие факторы социальной среды: урбанизация, миграция, семейные, микро- или макросоциальные конфликты, безработица, бедность. А духовные причины – это утрата человеком ценностных ориентиров, смысла жизни, деятельности на ближайший день, год, до конца своей жизни. Моральная деградация, особенно поругание нравственных и духовных ценностей, более всего ведет к развитию психических расстройств.

Виктор Франкл говорил, что «религия дает человеку духовный якорь спасения с таким чувством уверенности, которое он не может найти нигде больше». При всем этом медицинское лечение не претендует на то, чтобы быть замещением того лечения душ, которое совершается священником. «Цель психотерапии – лечить душу, сделать ее здоровой; цель религии – нечто существенно отличающееся – спасать душу».

Несколько дней тому назад в Санкт-Петербурге завершил работу 17-й съезд психиатров России. Впервые в работе этого фундаментального форума ученых психиатров и всех специалистов служб психического здоровья была организована работа секции под названием «Религиозность и клиническая психиатрия». Эта секция как раз и была посвящена ведущей и значимой роли духовности в жизни наших больных. Поднимались вопросы необходимости тесного сотрудничества врачей психиатров, вне зависимости от их убеждений, с представителями разных конфессий, в первую очередь, с духовенством Русской Православной Церкви. По итогам этого съезда впервые в рамках Российского союза психиатров была создана секция, которая называется «Клиническая психиатрия, религиозность и духовность», цель которой – сотрудничество с религиозными организациями и продвижение религиозных и духовных ценностей в деле лечения и реабилитации наших больных. К работе этой секции подключилось множество ведущих российских психиатров, докторов наук, профессоров, доцентов, научных работников. Эта секция оказалась намного более представительной, чем мы даже предполагали.

Основные принципы пастырской работы с психически больными людьми и членами их семей

Протоиерей Владимир Воробьев, к. ф.-м. н., доктор богословия Honoris Causa Православного Свято-Сергиевского Богословского института в Париже, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, профессор:

Документ «Пастырское попечение в Русской Православной Церкви о психически больных» мне видится взвешенным, полным, раскрывающим тему. Нам нужно более глубоко и трепетно отнестись к печальной ситуации, которая в нашей стране сложилась в силу имевшего место быть столетия атеизма. У нас произведено за последние годы огромное количество реформ в системе образования. Причем сами чиновники, в том числе самого высокого ранга, отмечают, что эти реформы неудачные, имеют разрушительные последствия, а ценного ничего не дали.

Подобная ситуация особенно поражает тем, что при таком обилии реформ образовательная парадигма осталась прежней – это атеизм и материализм. С большим трудом нам только по теологии удалось создать образовательный стандарт на иной основе. Остальные специальности движутся по атеистической колее. Психология и психиатрия – во многом тоже. До революции было четкое понимание, что науки о душе без религии невозможны. За время советской власти психология и психиатрия стали другими. К религии они относятся как к чему-то внешнему. И нужно преодолеть это расщепление.

Важно, что сейчас внимание к религиозной жизни мобилизуется, восстанавливается сотрудничество врачей и Церкви. Ранее в годы советской власти многими психиатрами сама вера воспринималась как форма психопатологии, и некоторые из психиатров до сих пор считают так. Лично я испытываю величайшую благодарность к нашим верующим психиатрам, – к ним всегда можно обратиться за советом, отправить на консультацию человека, и они помогут. Иной же психиатр любого верующего больного будет рассматривать как жертву культа и станет лечить его «от религии», – такое до сих пор практикуется. Требуется еще больше усилий, чтобы сознание некоторых врачей наконец изменилось. Потому что есть конкретные случаи в моей практике, когда врач психиатр не понимает духовной церковной жизни больного и это оборачивается трагедией. Человеку просто ломают жизнь.

Конечно, все люди должны быть любящими, острожными, проявлять сострадание. Прежде всего, этого ждут от священника. Психически больных людей сейчас очень много. Мы даже иногда называем себя «филиалом психиатрической больницы», потому что в храм часто приходят люди с психическими проблемами. Врачи-психиатры тоже отправляют к нам своих пациентов для реабилитации, и правильно делают. Начинаешь думать, как помочь этому конкретному человеку. Прежде всего, ему надо дать работу. Какую? Например, убирать в церкви. Но тут возникает другая проблема: приходит психически здоровый человек впервые в храм, а тут его встречает большая группа сумасшедших уборщиц.

Важно, чтобы больной почувствовал в духовнике отеческую заботу, любовь, понимание, сострадание, расположился к доверию. Он должен обязательно почувствовать надежность этих взаимоотношений. Что здесь, наконец-то, он может быть полностью спокоен, тут его не обманут, не разочаруют. Важно, конечно, чтобы у больного не было агрессии. Кого-то и успокаивать приходится. Путь священника – это служение умиротворения, любви.

Нужно всегда стараться включить человека в жизнь общины, чтобы его принимали как своего, пусть он и больной. Тут как в семье, – во многих семьях есть больные дети, и их не выставляют вон. Наоборот, и родители, и старшие братья-сестры еще более внимательно возятся с ними, – это и им самим бывает полезно. Точно так же и в общине, где есть больные люди, нужно помнить о них, заботиться. Но должен быть контакт с врачом. Идеально, если в общине есть врач-психиатр. Иногда больные не могут себя контролировать, и тогда очень важно выстроить им некие рельсы, по которым они будут двигаться в своей непростой жизни, не съезжая с заданной траектории. Это своего рода протез, – если у человека нет ноги, то при помощи протеза он сможет ходить. Точно так же, если есть проблемы с самоконтролем, могут помочь внешние рамки. И их надо четко обозначить: это можно делать, это нельзя. Это очень помогает страждущим психическими заболеваниями, выстраивает их жизнь. Строгость, определенность и ответственность необходимы в общении с ними.

Отношения между пастырем и больным должны быть естественными. Не должно быть никакой надуманности, не надо ничего изображать. Всё пусть будет просто, ясно. «Ну и что, что ты болен? Мы все, так или иначе, больны». Иногда приходят психические больные и говорят, что не хотят пить прописанные им препараты. «А почему ты не хочешь? – говорю. – У меня свои болезни, так я каждый день пью целую горсть таблеток. Если я не буду их пить, мне же будет хуже».

Важным и трудным моментом являются отношения с родственниками больного. Еще святитель Игнатий (Брянчанинов) отмечал, что родители больной дочери или больного сына обычно никак не могут принять, что ребенок болен и просто надо думать, как дальше жить с этой болезнью. Они продолжают бороться, но именно настаивая на отрицании. Я в жизни видел много таких примеров: у ребенка, допустим, выявили умственную отсталость, а его продолжают учить. Ты им твердишь: «Из-за своей болезни он не может учиться!» – «А как же он без диплома будет жить?» – «Диплом ему не нужен, он не сможет работать». Но родственники этого не понимают или не хотят в это верить. Видимо, любовь близкого человека мешает адекватно воспринимать состояние своего дитя.

Священнику очень важно попытаться установить с родными больного контакт и как-то их ориентировать к трезвому восприятию попущенного. От священника тут требуются и настойчивость, и обязательность, – зачастую приходится тратить много времени и сил на какой-то конкретный случай. Кажется, за это время можно успеть с десятью здоровыми людьми пообщаться. Главная проблема для священника и заключается в том, что больной человек требует гораздо больше внимания, чем здоровый прихожанин. Поэтому часто священники и не хотят заниматься больными.

Владыка Пантелеимон, председатель Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению, на моих глазах существенно продвинул работу священников по окормлению психиатрических больниц. В этих больницах нести служение чрезвычайно трудно. Но сейчас уже многие священники регулярно ходят в психиатрические лечебницы. Нужно, чтобы это служение было для священника подвигом, который бы он брал на себя, не уклоняясь от этого крестоношения. К этому надо призывать, разъяснять особенности этого служения.

Важно и самим психиатрам больше рассказывать о духовной жизни. Я имел счастье общаться с Д.Е. Мелеховым. Отправлял к нему некоторых моих прихожан. Однажды я присутствовал при его консультировании. На вопрос, обращенный к нему больным, какую ему теперь жизнь вести, Дмитрий Евгеньевич очень просто ответил: «Смиренные люди не болеют психическими заболеваниями, – особенно если речь идет о тяжелых патологиях. А если какое-то приобретенное расстройство и диагностировали, то именно благодаря смирению от него и можно избавиться». Правильная духовная жизнь облегчает состояние и зачастую полностью исцеляет душевнобольных. Вот в этом направлении и надо работать с психическими больными, направлять их к стяжанию смирения. Хотя это и трудно, но с Богом всё возможно. Этим мы и занимаемся от исповеди к исповеди. Полагаю, что фактор духовной жизни во многом является определяющим. Психиатр должен сотрудничать с духовником. Надо вместе помогать страдающей душе.

Участие душевнобольных в богослужениях, церковных таинствах и обрядах

Протоиерей Павел Хондзинский, доктор богословия, кандидат теологии, декан богословского факультета, заведующий кафедрой практического богословия ПСТГУ:

Участие душевнобольных в богослужениях, церковных таинствах и обрядах достаточно подробно прописано в представленном на рассмотрение документе. Если имеет место быть какое-то неподобающее поведение, уместнее было бы причащать таких больных только Кровью Христовой, потому что мы не знаем, чего ожидать, например, от слабоумного больного, даже если он не проявляет агрессии. Что касается чисто практического вопроса относительно соблюдения душевнобольными поста, в частности перед причастием, то решается он индивидуально в зависимости от состояния больного, обстоятельств его лечения. Например, есть такие препараты, которые требуют, чтобы при их приеме потреблялась молочная пища. Священник должен учитывать все подобные аспекты.

Я хотел бы подробнее сосредоточиться на следующих проблемах. Люди приходят, просят их порекомендовать на работу, говорят: я умею делать то-то и то-то. И действительно этот человек может быть отменным специалистом, но в силу имеющегося у него психического заболевания ты не знаешь, чего от него ожидать. Как я могу порекомендовать его куда-то, если я не знаю, когда у него будет следующий эпизод болезни и как она проявится? Мне представляется, что в решении проблемы трудоустройства больных нужны совместные усилия священников и врачей. Больных не становится меньше, наоборот, их количество увеличивается.

Следующий вопрос: не проявляем ли мы излишний оптимизм, когда говорим, что есть некоторые психические заболевания или расстройства, которые имеют временный характер и поэтому не могут рассматриваться как препятствия к рукоположению. Священник несет сверхнагрузки, которые требуют от него очень крепкого психического здоровья. Сейчас данное расстройство у него мы воспринимаем как временное. А кто подпишется под тем, что будет далее? Через пять лет, из-за нагрузок, – не проявит ли себя его болезнь в более тяжелой форме? Это очень серьезный вопрос. Психическая неустойчивость у молодых людей обнаруживается, к сожалению, всё чаще.

Еще надо отметить такой факт: известны болезненные состояния, которые мимикрируют под грехи: непроизвольная агрессивность – под гнев и т. д. Но есть и пограничные психические состояния, которые калькируют добродетели ничуть не хуже, чем грехи. Болезненная мнительность позиционирует себя как трезвенная духовная жизнь, внимание к своим помыслам; депрессия выдается за глубину покаяния и т. д. Священнику важно видеть и различать все эти состояния, чтобы дать адекватный и действенный совет больному человеку.

Практические рекомендации для церковного попечения о психически больных

Профессор Григорий Иванович Копейко, заместитель директора НЦПЗ:

Рассмотрим основные показания для направления к психиатру, т. е. так называемые неотложные состояния психиатрии. Чаще всего мы, врачи, сталкиваемся с депрессиями. Как правило, у 80 % психически больных это расстройство присутствует. Это могут быть депрессии средней или тяжелой степени с выраженным чувством тоски, безысходности, отчаяния, тем более если появляются бредовые идеи самообвинения, греховности, малоценности, обнищания, слуховые галлюцинации, которые могут соответствовать настроению или не соответствовать. Прогрессивные состояния с так называемыми антивитальными размышлениями, когда человек думает о смерти: как покончить с собой (суицидальные мысли). У религиозных людей, как правило, эти состояния переживаются как богооставленность, «окамененное нечувствие», утрата смысла жизни, потеря надежды на милосердие Божие. Это может выражаться в снятии с себя креста, в прочих подобных действиях. Такие состояния требуют совместного ведения больного священником и психиатром. Как это сделать? Священник может на исповеди аккуратно посоветовать: «Знаете, в отношении того, что вы рассказываете, есть необходимость посоветоваться с врачом». Если человек более сознателен, понимает, что он психически болен, можно прямо сказать: с врачом-психиатром. Или можно пригласить родственников на беседу и осторожно сказать, что нужна консультация психиатра. Есть такое депрессивное состояние, как тревожный раптус, его важно вовремя заметить, – при нем человек мечется, не находит себе места, пребывает в моторном возбуждении. Чаще эта патология встречается в пожилом и старческом возрасте. Здесь тоже необходима неотложная психиатрическая помощь вплоть до вызова психиатрической бригады в храм, – если это состояние обнаружили в данном месте.

Обязательно необходима консультация психиатра при наличии «голосов» как «внутри головы», так и снаружи. Особенно, если эти состояния повторяющиеся и длительные. Имеется в виду не то, что больной услышал просто окрик на улице, а что он постоянно слышит голоса. Они могут маскироваться так, что он слышит, допустим, «голоса Ангелов» или, наоборот, «бесовские нашептывания, требования». У нас была одна больная, которая говорила, что она слышит «голос Христа». Бред никакими словами не исцелить, никаким авторитетом, – бред можно лечить только лекарствами. Она была полностью убеждена, что с ней говорит Сам Христос. И только после длительного лечения в какой-то момент она сказала: «А знаете, мне Христос сказал: “Возьми нож и убей себя в сердце”», – тогда она и поняла, что это не Христос, а болезнь. Слуховые галлюцинации – чаще всего они бывают именно вербальными – обязательно требуют консультации психиатра. Эти галлюцинации могут расхваливать больного: какой он замечательный, какой способный, какой умный, – а завтра потребовать: «выпрыгни в окно» или «вспори себе живот». Чаще всего именно так этот переход от лести до повеления уничтожить себя и происходит, – с теми или иными поправками на настроение и т. д.

Следующее состояние характеризуется наличием бредовых идей особой избранности, мессианства, пророческого служения. У нас был больной, который говорил: «Я пророк Илия, пришел сообщить о кончине мира…» Или это могут быть идеи преследования, но преследования, как правило, бывают от врагов, которые хотят убить человека. Такие больные идут на контакт с врачом, потому что спасаются от преследователей. Преследователи – это традиционно ФСБ, ЦРУ, инопланетяне и т. д. Идеи воздействия, когда больные говорят, что на них воздействует какой-то или аппарат, или гипноз, или что-то еще, в более сложных случаях. Сейчас как раз завершается работа над диссертацией под руководством Василия Глебовича Каледы на эту тему. Бывает, больные чувствуют, что в них вошел бес. Это больные шизофренией с особыми галлюцинациями так называемого общего чувства. Такие состояния, конечно, очень пугают священников. Начинаются бесконечные отчитки, использование святой воды, магических кругов, сами больные как-то манипулируют с солью, чтобы изгнать из себя беса. Иногда подобные состояния возникают и у насельников монастырей. У нас лежал инок одного из северных монастырей, который был убежден, что внутри него сидит бес, который его изнутри душит. Эта история закончилась плохо, он погиб – несмотря на проведенный курс лечения. По какой-то причине он перестал принимать лекарства. Вот эти состояния с воздействием, с галлюцинаторными проявлениями, с ощущениями нереальности, подстроенности окружающей обстановки, или так называемые состояния озарения, прозрения, ясновидения, которые продолжаются на протяжении длительного времени, – тоже требуют консультации психиатра.

Состояния с отказом от еды и воды. В одном из монастырей мы столкнулись с молодым человеком, он был трудником, особо за ним никто не наблюдал: придет на трапезу так придет, нет так нет. Духовник не знал, где и что он делает при отсутствии на общей трапезе. Дело закончилось тем, что у него появились навязчивые мысли о собственной греховности. Для борьбы с грехом он перестал есть, в течение трех месяцев практически ничего не употреблял в пищу, только пил воду и разве что мог съесть хлеба. Первой тревогу забила мать, которая находилась за тысячу километров, потому что он перестал отвечать на ее звонки. Когда она приехала, у него уже были голодные отеки – как в блокадном Ленинграде, когда люди пухли от голода. Когда его госпитализировали, мы соединили его по мобильному телефону со священником, которому он исповедовался, но это было бесполезно, в таком состоянии больные уже совершенно не слушают своих духовников: «Духовник неправ, он не понимает…» Врачи в отделении реанимации с ним намучились. Он умер от отека мозга. Не только руки и ноги были поражены, но и мозг отек, и наступила смерть. Спасти этого человека не удалось. Такие люди теряют послушание священнику, духовнику и в отношении собственной религиозной жизни обладают невероятной убежденностью в своей правоте, которая не соответствует их духовному и вообще жизненному опыту. У них «аскетические подвиги» зашкаливают до показателей древних патериков, при этом сами они всего год-два находятся в Церкви или где-то рядом с Церковью.

Следующие состояния, которые требуют непременно консультации врача психиатра, это, наоборот, патологические подъемы настроения, так называемые мании, которые выражаются в безрассудном поведении. На высоте мании больные не способны к целенаправленной сознательной деятельности. Пребывают в беспорядочной активности, не спят ночами, мало едят. Это состояние резкого возбуждения, которое по международной классификации длится не меньше недели. Священник может увидеть человека в этом состоянии, – хотя на исповедь такие люди вряд ли пойдут, потому что переоценивают себя, чувствуют себя сверхлюдьми, которые всё могут, у них постоянные кутежи, бесконечные проекты. Часто бывает, что примерный семьянин, попадая в такое маниакальное состояние, начинает находить себе множество внебрачных связей. Подобное состояние требует врачебного консультирования.

Более «мягкий регистр» – это навязчивые идеи разного рода: например, загрязнения, которые сопровождаются сверхчастым мытьем рук, различными перепроверками и т. д. Еще мы встречаемся в религиозном отделе нашего Центра с помыслами хульного содержания. У больных бывают какие-то кощунственные оскорбительные мысли, когда они идут в церковь и прикладываются к святыне – к иконе, мощам, подходят ко причастию, – в этот момент у них начинают в голове роиться помыслы в виде мата, мысли могут путаться и т. д. Больные очень пугаются. Эти состояния тоже требуют консультации врача. Как правило, происходящее необязательно связано с религиозной фабулой, это могут быть панические атаки, например, со страхом умереть – так называемая танатофобия – когда кажется, что сердце может остановиться, бронхоспазм наступит и т. д. Также бывает страх сойти с ума – так называемая психофобия. При этих состояниях человеку тоже требуется врачебная помощь.

И наконец, рассмотрим трудности, встречающиеся у лиц пожилого и старческого возраста, когда начинается прогрессирующая потеря памяти, снижение интеллектуальных способностей, утрата профессиональных навыков и навыков самообслуживания, наблюдается нарушение речи, двигательных возможностей. Какое-то время назад к нам поступил профессор математики, он когда-то, будучи в интеллектуальной форме, блестяще, что называется с лету, извлекал во время разговора математические формулы, производил в уме сложнейшие расчеты. Но постепенно у него начала развиваться деменция позднего возраста, болезнь Альцгеймера, – он стал забывать некогда знаемое им, бывшее всегда в его распоряжении. В некоторых случаях мы можем только приостановить какие-то процессы, не вылечить, как в случае депрессии, а лишь притормозить развитие деменцирующего процесса. Лет через пять-семь я узнал, что он находится в одном из монастырей, где мы оказались в паломнической поездке, я попросил, чтобы его позвали, но вышел… уже совершенно другой человек, – простите, скажу грубые слова, – но мы увидели уже тупое выражение лица, отсутствующий взгляд. Дело закончилось так, что его из этой обители отправили домой к родственникам.

Врач мне как-то рассказывала, что однажды священник приехал в отделение для пожилых больных, причастил всех, кто там находился. Вдруг она видит: сидит в углу бабушка и плачет. Врач подошла к ней: «Что с тобой?» – спрашивает. – «Меня священник не хочет причащать». Она – к священнику, а батюшка: «Да я только что ее причастил, пять минут назад!» Память на текущие события у этих больных отсутствует. Это деменции позднего возраста.

Следующие состояния касаются обычно молодежи, – это, прежде всего, патологическая уверенность в собственном уродстве: уродстве фигуры, моральных, интеллектуальных способностей. Нередко такие больные, чаще девушки, ограничивают себя в еде с целью похудания и доводят себя до того, что у них начинаются гормональные нарушения – выпадают волосы, исчезают месячные. При успешном лечении ситуацию можно выправить. У нас была одна пациентка, которая с 18 лет страдала от такого состояния. Попала она к нам в 30 лет. Мы ее пролечили психотропными препаратами, а потом отправили к эндокринологу. Она восстановилась. Эти состояния еще называют анорексией.

Наконец, надо упомянуть ранее не свойственные личности эпизоды асоциального, антисоциального поведения. Расстройство влечений, воровство, бродяжничество, наркомания, алкоголизм, сексуальные перверсии. Иногда в отдельных случаях под этим бывает скрыта депрессия, врачи начинают лечить у такого пациента депрессию, а у него вдруг проходит тяга к пьянству. Или, например, ребенок убегает из школы, а это тоже одно из проявлений в данном случае детской депрессии. Такое состояние также требует внимания. Запугивать сбегающих с уроков, угрожать им, бить их, – как родители, бывает, действуют, – не выход. Отец Владимир Воробьев рассказывал, как у них на приходе мальчик постоянно воровал. «Что я только с ним не делал, – говорил отец Владимир. – Старался и уговорить его, и усовестить, однажды даже поставил его перед всеми в храме, чтобы он так перед всеми исповедовал свой грех воровства». Но всё это не помогает, – нужно лекарство.

Следующее состояние, относящееся тоже к детскому возрасту, это отставание в интеллектуальном развитии, которое приводит к нарушению адаптации, нормального социального поведения, несвоевременное формирование навыков самообслуживания, моторики, неадекватное поведение в детском саду, в школе, неуспеваемость в учебе. Это диапазон от негрубых форм задержки в интеллектуальном развитии до тяжелых форм олигофрении. Эти состояния тоже требуют помощи врача, приема лекарств, различных психологических занятий с этими детьми. Когда с ними занимаются, то, в отличие от пожилых людей, результаты все же бывают неплохими: и речь у них появляется, и адаптироваться они как-то уже могут. Обычно им оформляют потом инвалидность, но в большинстве случаев такие люди могут сами себя обслуживать.

Еще момент, который требует обсуждения, это так называемое психомоторное возбуждение, которое может быть разной природы, – когда и галлюцинации имеют место быть, и бред, и какое-то депрессивное состояние. Наблюдается буйство больного. Тут тоже нужна помощь врача.

Последнее – о недобровольной госпитализации. Поскольку здесь не все психиатры, и публикация адресована широкому кругу читателей, то я немного хотел на этом остановиться. Часто говорят, что психиатры сразу хватают своих пациентов, превращают в овощ и т. д. Существует закон о психиатрической помощи и гарантии прав граждан при ее оказании. Принудительная госпитализация возможна только в том случае, если человек по своему психическому состоянию представляет угрозу для себя, – то есть пытался покончить с собой, его вытащили из петли, он живой, надо вызывать специальную психиатрическую бригаду и его лечить; либо он представляет угрозу для окружающих – бегает за кем-то с топором или с ножом и т. д. У меня был такой больной с тяжелым бредом отношения, у него была убежденность, что все окружающие хотят его убить. Когда ему надо было выйти в магазин за сигаретами, он брал с собой топор. Если бы кто-то к нему там не так подошел, он бы этим топором воспользовался. Это второй повод принудительной госпитализации – угроза для окружающих. Третий повод – если больного не госпитализировать, его болезнь будет прогрессировать: это, прежде всего, пожилые дементные больные, у которых нет родственников. Если их оставить так, то через некоторое время они сами себя обслужить уже не смогут, и это состояние приведет к смерти. Есть определенные правила, я их не буду перечислять: должна собираться комиссия для осмотра, потом еще раз через определенное время госпитализируемого осматривают и т. д., после приходит представитель суда, и всё это обсуждается.

В заключение я прокомментирую некоторые из положений предыдущих докладов. Отец Владимир Воробьев отметил, что в храмах психические больные ищут себе помощи и поддержки – устраиваются работать, например, уборщицами. На сегодняшний момент ни храмы, ни монастыри не приспособлены к тому, чтобы принимать психически больных и быть полноценными центрами реабилитации. Это не их дело. Нужны особые реабилитационные центры с квалифицированным персоналом, а также специально подготовленными священниками. Отдельно тут стоит вопрос лекарственного снабжения и т. д. Иначе всё это может вылиться в трагедии. Подсвечники протерли, и все проблемы решены? – это создание некой иллюзорной видимости того, что требует иного профессионально ответственного подхода.

В отношении того, не погрешаем ли мы оптимизмом при рукоположении тех, кто пережил те или иные эпизоды психических расстройств, о чем говорил отец Павел Хондзинский, могу привести следующий случай. Когда мы только организовали наш религиозный отдел, к нам из Псково-Печерского монастыря отец Иоанн (Крестьянкин) прислал молодого человека, который до этого несколько месяцев лежал в психиатрической больнице и проходил там достаточно серьезное лечение – инсулинотерапию и т. д. Тем не менее, отец Иоанн, очень уважаемый человек с большим опытом и даром рассуждения, считал, что эта проблема может быть решена. А тем более в отношении достаточно легких стертых состояний. Судьбу каждого человека надо решать индивидуально.

Мы же и священников разного иерархического уровня лечим в нашем центре, и они дальше несут свое служение. Так что бояться самого заболевания или, тем более, обращения к врачам-психиатрам не следует. Просто важно постоянно быть в контакте с врачом, поддерживать эту связь.