Истоки русского старчества
Старчество, сохранившееся сегодня, главным образом, на Святой Афонской Горе, издревле существовало в монастырях Православного Востока. Оно никогда не вводилось сверху властью архиерея, да это и невозможно, а произрастало по воле Божией из самой практики монашеской аскетической жизни и монастырской дисциплины.
Духовно опытный пожилой монах, который не всегда был священником или духовником в точном смысле этого слова, по благословению игумена или с его разрешения следил за духовно-нравственным возрастанием послушников, руководил ими, применяя различные формы духовного воспитания, с тем, чтобы новоначальные не уклонялись от истинного пути спасения и не впадали в различного рода грехи и духовные прельщения.
На Руси старчество в полной мере проявило себя только в послемонгольское время. В XVI столетии преподобный Нил Сорский, лично познакомившись с образом жизни афонских иноков, первый основал в России скит по образцу афонского пустынножительства. Скитской образ жизни предполагал наличие духовного наставничества и старчества.
Традиция пустынножительства продолжалась непрерывно до церковного раскола второй половины XVII столетия. Наиболее смелые и ревностные иноки уходили в глухие места, сначала – в скиты при монастырях, а потом и в непроходимые леса. Удаление от мира, суеты и лукавства возрождало угасающий монашеский дух.
После церковного раскола строгие меры борьбы с отшельниками практически привели к искоренению пустынножительства на Руси. В этих условиях даже правильное, с духовной целью предпринимаемое пустынножительство и старчество сделались почти невозможными и на время пресеклись. Многие ревнители иноческих подвигов стали уходить за границу в Молдавию, Валахию и на Афон. Однако войны с Турцией во время царствования Екатерины II заставили русских иноков возвратиться в Отечество. Пустынножительство снова пустило корни на Русской земле. Центром иноческих подвигов и старчества во второй половине XVIII века стали брянские и рославльские (Смоленская губерния) леса. Здесь селились русские выходцы с Афона и из Молдавии, большинство из которых были учениками преподобного Паисия (Величковского).
Старец Паисий, много лет проведший в иноческих подвигах на Святой Горе Афон, в дальнейшем руководил монастырями в Молдавии. Он заложил основы монашеской жизни, которые распространились по многочисленным русским монастырям и лесным скитам.
Старчество – соль Оптинская
Внешняя история Введенской Оптиной пустыни, прославившейся именно старчеством, изначально была подобна истории многих других малых обителей Древней Руси. Основанный, по преданию, в XIV веке, этот монастырь в Смутное время был совершенно разрушен польскими отрядами. Около двух десятилетий потребовалось, чтобы в оправившейся после разорения обители возобновились молитвенные труды и наладилось монастырское хозяйство.
Расцвет Оптиной в XIX столетии связан, во-первых, именно с паисиевым движением к возрождению подлинной монашеской жизни и традиции старчества, а, во-вторых, с усилиями выдающихся архипастырей того времени, радеющих об укреплении истинного монашества в России. Этому благоприятствовали еще и исторические условия, так как в годы правления императора Александра I стало постепенно меняться отношение верховной власти к монашеским обителям и самим инокам.
Митрополит Московский Платон (Левшин, 1775–1812), много потрудившийся на ниве устроения монастырей в своей епархии, обратил внимание и на эту пустынь, живописно расположенную на берегу реки Жиздры.
Он поручил архимандриту Макарию (Брюшкову), настоятелю Пешношского монастыря (1788–1811), привести Оптину в порядок. Архимандрит Макарий, состоявший в переписке со старцем Паисием (Величковским), начал восстановление Оптиной, направив туда монаха Авраамия, впоследствии ставшего настоятелем (1796–1817).
В это время в лесах Смоленской губернии в 40 верстах от города Рославля подвизалась община отшельников, прославленная именами знаменитых старцев, учеников преподобного Паисия (Величковского).
6 июня 1821 года, исполняя волю святителя Филарета (Амфитеатрова, будущего Киевского митрополита), рославльские отшельники под предводительством инока Моисея (Путилова), прибыли в Оптину пустынь для обустройства скита. Так, благодаря получившей здесь прописку паисиевой монашеской традиции, утвердилось знаменитое Оптинское старчество.
Воистину старчество есть сама соль Оптинская, высочайшее достижение жизни Церкви, цвет и венец ее духовного подвига! Подобно пророкам апостольских времен, Оптинские старцы отличались высшим из всех даров – даром рассудительности, а также прозорливостью, дарами исцеления и чудотворения.
Трудно с уверенностью сказать, было ли в России за всю ее историю место, где бы общество людей настолько приблизилось к идеалу христианских отношений. Нигде святое братство, насчитывающее около трехсот человек, не имело такого обширного освящающего влияния на свой народ, как в Оптиной. Здесь рождалась жизнь, исполненная страданий за судьбу Православия, за идею совершенствования общества в союзе людей с Богом и государства с Церковью, на которой и созидалась великая Россия. Спасение виделось отнюдь не в искании новых путей, а в твердом пребывании в той вере, в которой жили и действовали Оптинские старцы – истинные стяжатели даров Духа Святого и хранители святоотеческого наследия.
Если преподобный Лев (Наголкин) как бы вышел из монастырской ограды навстречу простому народу, установил первый контакт с миром, то преподобный Макарий положил начало глубокой связи между монашеством и интеллигенцией. Именно при нем Оптина стала важнейшей частью не просто духовной, но и культурной жизни России. Старец Амвросий на протяжении долгих десятилетий оставался для всей России своего рода символом Оптиной. Беседы с ним, его утешения и совета искали тысячи русских людей.
Традиция Оптинского старчества, начатая отцом Львом, прибывшим в обитель в 1829 году, завершилась 8 июля 1931 года с отшествием в мир иной преподобноисповедника Никона (Беляева). Невзирая на молодые годы, отец Никон стал последним Оптинским старцем, духовно окормлявшим монашествующих и мирян до полного разгрома святой обители.
Сто лет удивительной, поистине апостольской проповеди – самого громкого и самого деятельного служения. Много это или мало?
Сегодня, в день 90-летия со дня праведной кончины последнего старца «старой» Оптины, молитвенно поклонимся его святым мощам и вспомним о его земной жизни, которой суждено было стать житием.
«Вам была дарована жизнь…»
8 июля, в день памяти преподобного Никона (Беляева), в Пинегу со всей России-матушки съезжаются паломники: из Белоруссии, Мурманской, Новгородской, Вологодской областей, из центра России и, конечно, из самой Оптиной.
«О, преподобне отче наш Никоне, исповедниче Христов, – молятся паломники, – к тебе, яко скорому помощнику и теплому молитвеннику, мы, немощнии и недостойнии, прибегаем и усердно молим: по данной тебе от Бога благодати помози нам волю Господню в смирении творити, веру православную крепко содержати и достойны быти твоего от нас молитвенного к Богу предстательства, и в час смертный заступи нас молитвами твоими. Буди Пинежского края Российския страны крепкий заступниче, и мы предстательством твоим сподобимся обетованного Царства Небесного…»
Каким же образом Оптинский старец Никон стал «Пинежского края крепким заступником»? И почему его мощи почивают не в самой обители, где он вершил духовные подвиги? Ведь остальные Оптинские старцы, кроме Исаакия II, пребывают в Оптиной. Даже те, кто окончил земной путь вдали, впоследствии были перевезены в свой монастырь. То же самое намеревались сделать и с мощами святого Никона, последнего Оптинского старца, но Господь судил иначе...
По неисповедимым судьбам Божиим местом кончины преподобноисповедника Никона стала Архангельская земля, Пинежский край – родина святого праведного Иоанна Кронштадтского. Связь преподобного Никона с этим великим светильником земли Русской прослеживается ещё с того момента, когда он находился в материнской утробе. 22 марта 1888 года, за полгода до рождения Коли Беляева (будущего монаха Никона), Иоанн Кронштадтский посетил в Москве купеческую семью Беляевых, отслужил молебен и благословил носившую во чреве ребенка Веру Андреевну – Колину маму, подарив ей свою фотографию с личной подписью.
В пятилетнем возрасте Коля тяжело заболел, был при смерти, но выздоровел, что впоследствии особо отмечал, как таинственный промыслительный случай, Оптинский старец Варсонофий:
«Конечно, это из ряда вон выходящий случай. Собственно, не случай, ибо все происходит с нами целесообразно… Вам была дарована жизнь. Ваша мама молилась, и святитель Николай Чудотворец молился за вас, а Господь как Всеведущий знал, что вы поступите в монастырь, и дал вам жизнь. И верьте, что до конца жизни пребудете монахом…».
Детство Николая Беляева прошло в большой и дружной купеческой семье, привившей Николаю любовь к Церкви, чистоту и строгость нрава. С годами у Николая и его младшего брата Ивана возникло стремление к духовной жизни. Они решили уйти в монастырь, но не знали, в какой. Изрезали на полоски перечень русских монастырей и, помолившись, вытянули полоску, на которой было написано: «Козельская Введенская Оптина пустынь».
И вот, совсем скоро сам старец Варсонофий, начальник Иоанно-Предтеченского скита Оптиной пустыни, станет духовным наставником поступившего в Оптину 19-летнего юноши…
Удивительно, Господь практически сразу привел Николая к трудному кресту старчества. И в какое время? В лихие годы гонений на Церковь. Старец Варсонофий, прозрев в юноше своего будущего преемника, почти сразу назначил его своим письмоводителем и помощником библиотекаря. Весь свой опыт старец Варсонофий передавал юноше, словно заглянув в будущее...
В апреле 1910 года Николай был пострижен в рясофор.
Отношения Никона и старца Варсонофия были поистине образцом традиции древнего старчества. Послушник имел возможность открывать свои помыслы немедленно и во всем исполнять волю старца. Их общение продолжалось до весны 1912 года, когда старец Варсонофий был назначен настоятелем Старо-Голутвинского монастыря Московской епархии и был вынужден покинуть Оптину.
Перед своей светлой кончиной старец, расставаясь с любимым учеником, произнес пророческие слова: «Господи! Спаси раба Твоего, сего Николая! Буди ему Помощник! Защити его, когда он не будет иметь ни крова, ни приюта...»
Крест старчества
24 мая 1915 года Николая постригают в мантию с именем Никон в честь святого мученика, вспоминаемого Церковью 28 сентября; 10 апреля 1916 года он был рукоположен во иеродиакона, а 3 ноября 1917 года стал иеромонахом.
После революции новая власть монастырь закрыла, часть братии разогнала. Оставшимся монахам было позволено создать сельскохозяйственную артель. Отец Никон до последнего момента пытался сохранить обитель.
17 сентября 1919 года последовал его первый арест. Отца Никона заключили в козельскую тюрьму, но через некоторое время освободили, и он вернулся в Оптину.
В течение последующих четырех лет скончались начальник скита, схиигумен Феодосий, старец Анатолий (Потапов) и старец Нектарий (Тихонов). Сельскохозяйственную артель «Оптина пустынь» власти закрыли, оставив для богослужений один Казанский храм. Настоятель монастыря, архимандрит Исаакий, прежде чем его изгнали из обители, благословил отца Никона служить в Казанском храме и принимать на исповедь всех приходящих. Так на 34-летнего иеромонаха неожиданно лег крест старчества.
После закрытия Казанского храма отец Никон переехал в Козельск, где до самого ареста 16 июня 1927 года служил в Успенском соборе. Его пастырская деятельность и возрастающая популярность были хорошо известны властям. Но отец Никон был готов ко всему, и незваных гостей, пришедших его арестовать, встретил с невозмутимым спокойствием.
9 февраля 1928 года он навсегда покинул ставшую родной Калужскую землю. В марте этап прибыл в Кемь. Из-за циклона, прервавшего сообщение с Соловками, отец Никон был оставлен в Кемском пересыльном пункте. В апреле 1929 года его перевели на Попов остров Карельской республики, где он работал в лагерной канцелярии. Пробыв в лагере немногим более двух лет, отец Никон был назначен на «вольную высылку» в город Архангельск. Из-за обнаруженного у него туберкулеза легких место ссылки было изменено на Пинегу (ныне поселок городского типа) Архангельской области. После года скитаний Господь определил последнее пристанище праведника. В Лазареву субботу, ссыльный Оптинский иеродиакон отец Петр (Драчёв) перевез отца Никона в соседнюю деревню Валдокурье.
Однако жестокий недуг не отпускал страдальца и развивался очень быстро. Слабость увеличивалась до того, что к концу мая отец Никон уже все время лежал, совершая монашеское правило по памяти.
Последние дни умирающего отца Никона скрашивала своими заботами одна из его духовных дочерей, бывшая шамординская послушница, инокиня Ирина Бобкова, специально приехавшая из Москвы, чтобы попрощаться со старцем. Она же стала свидетельницей видения, бывшего ему за четыре дня до кончины. Перед смертью он видел Оптинского старца Макария, который пришел его исповедать. «Не зная, что и думать, она ушла на другую половину дома, откуда, казалось, целую вечность звучал батюшкин голос, и она боялась расслышать слова этой таинственной исповеди».
На чужбине, среди страданий, 8 июля по новому стилю завершилась земная жизнь последнего старца Оптиной пустыни – иеромонаха Никона. До самой смерти он писал записочки своим духовным чадам. Вот текст последней из них: «Какая красота в духовных книгах…» Она так и осталась недописанной.
Господь даровал Своему слуге мирную христианскую кончину и по преставлении почтил соответствующим его сану и заслугам погребением. Проводить батюшку в последний путь пришли множество ссыльных. Одних священнослужителей было двенадцать человек. Несмотря на то, что все они находились на работах за шестьдесят километров от Валдокурья, они вдруг получили выходной – «точно на погребение его они были отпущены.
Дом, где умер преподобноисповедник Никон, сохранился до наших дней. Это единственный уцелевший дом в околотке Козлово. 8 июля 1989 года над восстановленной могилой святого Никона была совершена первая панихида. Отслужил ее прибывший на Пинегу насельник возрожденной Оптиной пустыни иеромонах Феофилакт.
В 1996 году преподобный Никон был причислен к лику местночтимых святых Оптиной пустыни, а в августе 2000 года – Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви прославлен в числе других четырнадцати отцов Оптиной пустыни в лике святых.
Исповедники
…Ни одна из Поместных Церквей не обладает таким числом пострадавших за веру, таким духовным сокровищем, как Русская Православная. Они сияют для верующих сердец, а должны бы светить всему Отечеству. Ведь все мы, верующие и неверующие, нуждаемся, особенно сегодня, в небесном заступничестве славного сонма новомучеников и исповедников Церкви Русской. Борьба со злом приобщает человека к подвигу исповедничества. В наше смутное время исповедничество – в некотором роде долг верующего человека, твердо знающего, что каждую горькую слезу нашу Господь таинственно превращает в источник утешения миру…
В конце ХХ века начался процесс канонизации новомучеников и исповедников Российских. Великий сонм мучеников был прославлен Собором Русской Православной Церкви Зарубежом в 1981 году, затем в Отечестве в 2000 году. К настоящему моменту поименно прославлено уже около двух тысяч подвижников (включая месточтимых), причем надо понимать, что это лишь малая часть из тех, кто пострадал за веру от богоборческой власти, тех, кто, несомненно, прославлен у Бога. База данных Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета располагает сведениями о более чем 32000 пострадавших за Христа в годы гонений.
Им, новомученикам и исповедникам Церкви Русской, от безбожников избиенным, посвятила стихотворение духовная дочь старца Нектария Оптинского, Н.А. Павлович. В далекие времена открытых гонений на христиан, никто не смел записать это стихотворение на бумагу, его заучивали наизусть:
Цинготные, изъеденные вшами,
Сухарь обглоданный в руке, –
Встаёте вы суровыми рядами
И в святцах русских, и в моей тоске.
Вас хоронили запросто, без гроба,
В убогих рясах, в том, в чем шли.
Вас хоронили наши страх и злоба
Да черный ветер северной земли.
В бараках душных, на дорогах Коми,
На пристанях, под снегом и дождем,
Как люди, плакали о детях вы и доме,
И падали, как боги, под крестом.
Без имени, без чуда, в смертной дрожи
Оставлены в последний час.
Но судит ваша смерть, как пламень Божий,
И осуждает нас.
Подготовила Мария Мономенова
Новости
Публикации
Монашество
Доклады
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
