«Скучно тебе бывает оттого, что не помнишь Иисуса Христа. Иисусову молитву творить скоро привыкнуть нельзя, тогда все бы творили ее, ибо она слишком дорога. О, наш высокий монашеский жребий!..»
Преподобный Анатолий (Зерцалов)
На нашем портале недавно была опубликована статья о вышедшей в августе прошлого года книге «Молитва Иисусова в духовном наследии Оптинских старцев», автором-составителем которой является насельник Введенской обители иеромонах Димитрий (Волков). Сегодня мы публикуем интервью с отцом Димитрием.
Отец Димитрий, расскажите, пожалуйста, о том, как родилась идея составления подобной книги?
Замысел как-то сам родился в беседе с начальником нашей книжной лавки. Мы говорили о том, что существует много книг о Иисусовой молитве, а у Оптинских старцев на эту тему также имеется немало изречений, которые разбросаны по разным письмам и наставлениям. Мы пришли к заключению, что цельного образа того, как относились Оптинские старцы к молитве, нет. У меня же был небольшой опыт работы с трудами Старцев во время написания диплома, и я подумал, что можно попробовать составить подобную книгу о молитве. Отец, с которым у нас была беседа, охотно согласился с этой идеей. Так, достаточно прозаично, замысел и родился. Высокой цели мы как таковой не преследовали, просто обсуждали то, что люди сейчас читают и что востребовано.
В самой книге есть целая глава, посвященная значению наставника в обучении молитвенному деланию. Что говорили Оптинские старцы о значении наставничества?
«Учитель молитвы – Сам Бог», – однажды ответил преподобный Амвросий Оптинский на вопрос о сердечной молитве. И этому деланию, действительно, научить другого человека очень трудно даже преуспевшему. Именно по причине того, что настоящая молитва дается Богом как дарование. И это мнение не только Оптинских старцев, но общее мнение святых отцов. Роль наставника поэтому ограничена. Можно рассмотреть такую ситуацию: скажем, приходит ученик к опытному мастеру с желанием обучиться плотницкому делу. Тот начинает обучать пришедшего: как правильно пользоваться рубанком, как стоять, как подбирать материалы, как сделать простейший стул… Ученик может все повторять вслед за наставником, и со временем, конечно, прилагая собственные усилия, научится плотницкому делу. Худо-бедно, но как-нибудь научится.
С молитвой иначе. Как человек, который научился молитвенному деланию, может в такой подробности и точности последовательно изложить свою практику? Это всё – субъективные переживания и ощущения. На этом пути очень много вопросов, которые понятны только практикующему. Поэтому и говорят, во-первых, что «учитель молитвы – Сам Бог» и, во-вторых, что «молитва дается молящемуся». Наставник может указать только некое направление. По сути, он является даже не «учителем молитвы», а именно вдохновителем на этом пути. Он должен подбадривать своего ученика в моменты отчаяния, призывать его к терпению. Так делали, например, преподобный Анатолий (Зерцалов) и преподобный Варсонофий. Каких-то особых поучений они не давали, только вдохновляли молиться. То есть когда ученик будет открывать помыслы о том, что у него ничего не получается, что его труды бесполезны, наставник может воодушевить новоначального подобными напутствиями: «Нет-нет, это все не бесполезно, нужно продолжать трудиться и не смущаться».
Еще один важный момент – наставник видит состояние своего послушника, то есть в каких-то ситуациях он может поправить его. Здесь речь даже не о прелести, которой в аскетическом плане сейчас даже не всякий может и достигнуть, а именно о каком-то ошибочном о себе мнении. Поэтому роль наставника ограничена определенными рамками, и, конечно, стоит сказать, что сама молитва требует определенных внешних условий. Оптинские старцы напрямую об этом не говорили, но этот момент становится очевидным из того, что в основном их слова были обращены к монашествующим, живущим в монастырях. Действительно, внешние условия очень сильно сказываются на молитве, и в какой-то степени они даже важнее, чем роль наставника.
Можно ли назвать внешние условия в современных монастырях благоприятными для обучения молитве?
В действительности я не знаю, как обстоят дела в других монастырях, и рассуждать на эту тему могу только в общих чертах. Так, мне кажется, что ищущий молитвы при любых обстоятельствах найдет возможность молиться. Просто не нужно смешивать возможность и желание молиться с каким-то определенным результатом. То есть, когда ты нацелен на конкретный результат, например, молиться как древние исихасты, то, наверное, сегодняшние условия могут быть и не благоприятны для этой цели. При нынешней внешней обстановке действительно определенная рассеянность свойственна человеку, в том числе и в монашеской жизни. Это приводит к тому, что человек не прогрессирует так, как ему хотелось бы. Но это не главное, на самом деле…
А что главное?
Единственное, что является главным в молитве, – ее плоды, о которых говорят святые отцы; в первую очередь – любовь к ближнему и Богу. Молитвенное делание должно приводить к внутренней перемене, так сказать, к «отлучению от страстей». А стремление к каким-то иным результатам – видениям и созерцаниям – святые отцы вообще воспрещают. Важно целеполагание. Если оно заключается в достижении чистой молитвы, благодатных переживаний, подобных опыту святых Василиска Сибирского и Зосимы (Верховского), или всем известных современных исихастов, то это непременно приведет к духовному повреждению, потому как святые отцы говорят, что ориентир на подобные великие подвиги уже является прелестью.
Чтобы этого не случилось все-таки нужно иметь духовника, с которым можно советоваться, говорить о каких-то своих недоумениях. То есть в монастыре мы все имеем духовников, все стараемся жить по послушанию, и для нас это как бы само собой разумеющееся, и про это не принято даже говорить. А кто-то может подумать, что раз роль наставника ограничена, то это и не важно. На самом деле – как раз наоборот. Старцы оптинские не представляли Иисусову молитву без послушания духовнику, без откровения помыслов. Это очень важные условия преуспеяния.
В духовной беседе при представлении книги в Оптинском лектории Вы привели очень живой и показательный случай, который с Вами произошел на исповеди. Не могли бы Вы рассказать о нем и читателям «Монастырского вестника»?
Да, был такой случай еще в первые годы моего священства. Тогда я много исповедовал, и однажды пришла пожилая женщина с удивительно искренней исповедью… В этой исповеди я увидел не только искренность, но и покаяние, в котором не было ничего надуманного. Ведь часто на исповеди ощущаешь, как человек старается каяться, делает внутреннее усилие к этому, потому что знает, что участнику таинства необходимо соответствующее настроение. Это вовсе не греховно. Святые отцы так и говорят, что покаяние начинается с понуждения и даже некой искусственности, а потом переходит уже в естественное чувство. Но у этой женщины подобного не было, она искренне себя перед Богом обличала без какого-либо оправдания, которое тоже очень часто встречается на исповеди… От общения с ней тогда возникло очень светлое чувство, захотелось сказать ей что-нибудь доброе: я подумал, что ей можно рассказать про молитву Иисусову, что ей нужно попробовать ею заниматься. А эта женщина ответила, что уже занимается молитвой.
– Как давно?
– Уже 20 лет – последовал ответ.
Тогда у меня сформировалась ясная мысль, что такая ее исповедь и есть плод молитвенного делания. Подобный случай приводится и в житии преподобного Льва Оптинского: некий инок пришел из монастыря к старцу и стал рассказывать, что когда он идет в скит, то боится, как бы земля под ним не разверзлась. Инок сказал, что чувствует себя последним грешником и пожаловался старцу Льву на то, что молится молитвой Иисусовой уже 22 года и не имеет до сих пор никаких плодов.
– А какой же ты хочешь видеть толк? – вопросил старец.
– Как же, отче, – продолжал инок, – я читал, что многие, совершая эту молитву, стяжали духовную чистоту, имели дивные видения, достигали полного бесстрастия. А я, окаянный, искренне сознаю, что я самый великий грешник, вижу всю свою скверну и, размышляя о сем, идя по дороге от монастыря к скиту, часто трепещу, чтобы не разверзлась земля и не поглотила бы такого нечестивца, как я.
Но то, что он считал себя последним грешником, и является плодом молитвы. Эта история очень созвучна с историей той пожилой женщины. Прошло довольно много времени, но с тех пор с таким примером на исповеди я больше не сталкивался.
В житии старца Амвросия описан момент, также касающийся плодов жизни монашеской: схиигумен Варлаам, находящийся на покое в Оптинском скиту, говорит тогда только рукоположенному отцу Амвросию, что тот будет со временем не лучше, а только хуже и хуже. Получается, что Господь все больше будет открывать скверну, сокрытую в сердце, а не высоту преуспеяния в духовной жизни. А всегда ли плоды от делания молитвы скрываются от нас Господом во избежание превозношения? Ведь получается, что инок усердно подвизается, а плода либо вообще не заметно, либо все «хуже и хуже». Тут опять же можно отчаяться, опустить руки… Что Вы в таком случае можете посоветовать, опираясь на опыт Оптинских старцев?
Как пишут святые отцы, Господь действительно скрывает преуспеяние от подвизающегося. Но на самом деле сам молящийся понимает, кто он такой и где он стоит. Странный выходит парадокс: с одной стороны, Господь многое утаивает, но с другой – человек все равно ощущает происходящие с ним внутренние изменения. Он видит, как страсти в нем постепенно ослабевают. Он понимает, что и молитва его меняется. И в этом случае «понимать» не означает делать оценки, скорее, это своего рода внутреннее «фиксирование для себя». На некоем тонком уровне человек понимает, уклонился ли он или нет. Хотя конечно все такие наблюдения за собой не абсолютны и доверять себе особо не следует, лучше почаще открывать свою душу перед духовником… А что касается того, что со временем открывается все больше страстей и пороков, то это, действительно, так и есть. Вообще это очень тонкий момент, и мне кажется, у каждого он проявляется по-разному. Достаточно вспомнить известную патериковую повесть, когда два брата соблудили, а потом вернулись на покаяние и были заключены отцами в затвор на год. Им давали одно количество хлеба и воды, но когда их освободили, то один был бледным и печальным, а другой веселым и светлым. Оказалось, что первый слезно каялся и стенал, а второй благодарил и радовался, что Бог оставил ему время на покаяние. Так вот отцам было открыто, что покаяние первого и второго равно перед Богом.
Поэтому Господь каждому дает по его устроению. Склонного к унынию и остро переживающего свои ошибки монаха Господь подбадривает, каким-то образом утешает. И наоборот, человека, склонного к гордости и самомнению, Господь смиряет. Поэтому опять же «всё в руце Божией».
Отец Димитрий, а в чем же состоит все-таки главная цель всех этих молитвенных трудов?
Самая главная цель состоит в спасении. Очень многие, вдохновившись чтением книг о молитве, в которых описываются высокие молитвенные состояния, теряют этот ориентир – спасение… Вот преподобный Макарий Оптинский, к примеру, был против чтения вышедшего в начале XIX века сочинения «О действиях молитвы, испытанных Коневским пустынником Василиском и открытых им его сподвижнику Зосиме Верховскому», предупреждая об опасности чтения этой рукописи. В ней описывается молитвенный опыт благодатных переживаний и созерцаний пустынножителя Василиска Сибирского. Даже в современной литературе приходилось встречаться с укоризненными стрелами в адрес старца Макария по этому поводу… Как, мол, можно осуждать такого молитвенника, как преподобный Василиск?.. А на самом деле старец Макарий осуждал не подвижника, а лишь предупреждал новоначальных и страстных людей об опасности знакомства с таким исключительным опытом. Ведь человек, читая подобную литературу о пустынножителях и исихастах, начинает на чувственном уровне впитывать их опыт, проникаться высотою их исключительной жизни. В сердце у такого искателя молитвы возгорается своего рода восторженность, вследствие которой плотское чувство разгоряченности смешивается с якобы духовным. Человек начинает размышлять о том, что и он сможет этого достигнуть, сможет себя к подобным подвигам понудить. Появляется «рвение не по разуму». И это – проблема, ведь переубедить такого человека довольно сложно, потому что он уже грезит плодами своих подвижнических трудов. Такой молитвенник может духовно надорваться и опустить руки… а затем и вовсе оставить молитву. Именно об этом предупреждал старец Макарий, а не о том, что он кого-то осуждал или был против молитвы.
Вообще, один из главных посылов старца Макария заключается в том, что для преуспеяния в молитве, нужно заботиться об исполнении заповедей Божиих. Одно от другого неотделимо. Мало только молиться и считать мнимые тысячи, надо прививать себе милосердие, любовь к ближнему, смирение и послушание. Молитва от этого напрямую зависит и даже больше чем от количества пройденных четок.
Ну и наконец нужно не надорваться, когда пытаемся быстрее преуспеть. Нужно настроиться на неспешность и терпение, чтобы духовных и физических сил хватило на то время жизни, которое нам отмерил Господь. Лучше не спешить в молитвенном делании и брать на себя умеренное правило, постоянно советоваться с духовником и тогда потихоньку будет происходить возрастание в духовной жизни. Маленькими шагами человек будет приближаться к очищению души и спасению.
Книгу можно приобрести в книжной лавке Оптиной пустыни и в интернет-магазине монастыря по ссылке, а также на подворье Оптинской обители в Москве по адресу: Новоясеневский проспект, дом 42, монастырская лавка.
Материал подготовили Екатерина Орлова,
Дарья Филатова
Новости
Публикации
Монашество
Доклады
Монастыри
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
