«Мы немилосердны к самим себе»

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Когда-нибудь наступит время, когда не будет времени. Настанет такой миг, когда нельзя будет сказать «завтра»... Все, что было реальностью, станет мифом. Все, что казалось мифом, станет для нас реальностью. А поскольку все мы люди маловерные, или сомневающиеся, или скептики, то жизнь будущего века кажется нам чем-то из области фантастики, где-нибудь и когда-нибудь и непонятно с кем совершающейся. Но Матерь Церковь еще и еще раз старается пробудить нашу совесть от сна греховного. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что до грехопадения диавол представляет Бога человеколюбивым, а после грехопадения представляет Его неумолимым, чтобы в первом случае ввергнуть человека в беспечность, а во втором – в отчаяние, заставить его думать, что Бог неумолим.

О ком из нас можно сказать, что он обладает реальным ощущением конечности бытия? Реальным ощущением того, что каждый из нас перейдет в вечность после того, как будут взвешены и оценены все его дела и мысли.

В этот воскресный день о Страшном Суде Святая Церковь говорит нам от лица кающегося грешника: «Егда приидеши, Боже, на землю со славою, и трепещут всяческая: река же огненная пред Судищем влечет, книги разгибаются, и тайная являются. Тогда избави мя от огня неугасимаго, и сподоби мя одесную Тебе стати, Судие праведнейший».

Если бы у нас было такое ощущение реальности предстоящего нашего ответа перед Богом, тогда все, кто сейчас стоит в храме, наполовину были бы уже святыми и преподобными. Потому что об этом преподобный Иоанн Лествичник так нам и говорит: «Как только человеку западет мысль о его конце, тогда останавливается течение его греховной жизни»… И он же говорит: «Диавол делает все для того, чтобы навсегда похитить у человека память о смерти, память о конечности жизни и об ответе перед Богом – Судией, с одной стороны, милостивым, а с другой стороны, и праведным».

И вот мы все, находящиеся в церкви, постоянно слышим, что «Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 7). И это принимается нашим сердцем, в это легко верится, и так хочется любить Бога и быть Им любимым! При этом ни наше сердце, ни наш ум не понимают: «А как это так? Неужели суд? Неужели геенна? Неужели ад? Неужели это может быть для меня?» Да, действительно, этого не хочется никому, и тяжело в это поверить: Если «Бог есть любовь», то для чего вообще существуют ад и преисподняя? Для чего?

Сегодняшнее евангельское чтение говорит нам: «И идут сии в муку вечную, уготованную диаволу и ангелом его» (ср.: Мф. 25, 46, 41). Не для людей уготовано это место, если только мы сами своими ногами добровольно туда не пойдем. Если хоть какое-то подобие веры будет у нас, то, как говорит святитель Феофан, затворник Вышенский, на Страшном Суде Бог будет искать не за что бы осудить, а за что бы оправдать человека.

Мы говорим: «Господи, помилуй!» – и не представляем ни аргументов, ни фактов, ни причин, ни каких-то объяснений, потому что помилование означает «не за что, просто так, даром». И вот такая же сердечность, такая же милость – творческая, деятельная, вдумчивая, болезнующая, сопереживающая – должна быть в сердце каждого из нас. Мы просим Бога помиловать, но и мы, в свою очередь, тоже должны быть милостивы ко всем, без объяснений, без аргументов, без условий – безусловно, без требований. Потому что, если мы сами будем судимы по всей строгости Закона Божия, то никто из нас не заслужит оправдания и не окажется одесную Бога.

И, действительно, живого чувства конечности земного бытия, которое имели святые, чувства ответственности перед Богом и, главное, желания быть достойными этой любви Божией мы не имеем. Сколько Господь милует нас, сколько проявляет к нам человеколюбия, милосердия, сострадания, помощи и доброты! Как однажды сказал Иоанн Златоуст, «ты называешь Бога справедливым. Это неправда. Какой же Он справедливый? Люди распяли Его Единородного Сына, а Он продолжает миловать их. Какой же Он справедливый?»

Справедливость, конечно же, растворена в милосердии, сострадании, долготерпении. Но и в то же время мы говорим: «Ну, ладно, что бы там ни было – Господь простит». Простит, да, грехи невольные. Но если человек грешит добровольно и сознательно, с мыслью о том, что он потом покается и «Господь все равно, что бы я ни сделал, простит», то такое отношение является хулой на Святаго Духа. Согрешение сознательное, добровольное – в надежде на то, что «потом покаюсь», – является хулой на Святаго Духа.

Да, очень много у нас грехов невольных. Кто-то задел нас, кто-то что-то нам сказал, вылетело слово, оскорбили, о чем-то подумали, какая-то блудная, нечистая мысль пришла, но тут же мы себя осудили, не приняли ее, выгнали от себя; спросили нас о чем-то – мы соврали, потом об этом пожалели. Да, действительно, до бесконечности мы падаем и встаем. Но когда человек согрешает, сознательно нарушая Божий Закон, то это состояние души очень и очень плачевное. И об этом святитель Игнатий, епископ Кавказский, говорит: «Люди сейчас живут так, как будто бы никогда не пришлось умирать. И умирают так, как будто бы никогда не пришлось бы потом жить»...

Почему? А потому, что суд над самим собой, это состояние постоянной оценки своих действий – оно не внезапное, оно складывается из нашей повседневной жизни. И преподобный Симеон Новый Богослов говорит: «Там, в вечности, ничего не начнется, чего не началось здесь, на земле». Если человек здесь, на земле, Богом не жил, то там вдруг и откуда-то ничего не возьмется. Если человек жил здесь Богом, жил духовной жизнью, молитвой, связью с Ним, там это только умножится и возрастет. И исправление, и покаяние, и преображение – все это происходит только в земной период нашей жизни. А когда время остановится, тогда для исправления, совершенствования, покаяния – будет уже поздно... И Матерь Церковь говорит нам о необходимости иметь память смертную, напоминает о Страшном Суде, чтобы мы задумались об этом хотя бы раз в году, хотя бы накануне Великого поста...

Ведь Господь сказал о самом главном: «Были ли вы человечны в меру человечности, данной вам от Бога? Были ли вы человечны?» И при поверхностном взгляде эта притча, это повествование о Страшном Суде нам кажутся вроде бы понятными. «Накормили ли вы алчущего? Напоили ли вы жаждущего? Одели вы нагого? Посетили ли человека, находящегося в больнице, в темнице?» – спрашивает Он у праведников. Но тогда они говорят: «Господи, а когда мы видели Тебя алчущим, жаждущим, в больнице?» Он отвечает: «То, что вы сделали одному из братьев Моих меньших, то Мне сделали» (см.: Мф. 25, 34–40).

И оказывается, что праведники ничего в своих добрых делах даже и не видели доброго, и не считали их таковыми, и никакой оценки своим действиям не давали, и никакой награды не ждали – ни от людей, ни от Бога. Они делали это по сердцу, без надрыва, без подсчета своих добрых дел в течение дня, недели, месяца и года. Не задумывались: «А как ко мне потом отнесутся? А как там потом оценят? А все-таки когда-нибудь, может быть, меня тоже заметят». Да нет, для них это настолько было естественно – иметь доброту и человечность, что они даже и не поняли, что сделали добро в своей жизни.

И так же Господь обращается к грешникам: «Я был наг – и вы не одели Меня; Я был голоден – не накормили, я жаждал – не напоили, был в темницах, в больнице – не посетили Меня». И они тоже скажут: «А когда это все было?» Оказывается, бесчеловечность тоже незаметна, она становится привычной. Когда человек живет только самим собой, своим эгоизмом, он вообще понятия не имеет о том, кому хорошо, а кому плохо. Он, кроме себя, никого не видит вокруг. И даже с удивлением спросит: «Неужели я кого-то когда-то не заметил, кому-то когда-то и не помог?» Потому что жил только своими собственными проблемами (см.: Мф. 25, 42–46).

Это – внешняя сторона притчи. И многие скажут: «Да мы все-таки не совсем такие. Если попросят – мы даем, если кому-то надо в больнице помочь – мы помогаем. Стараемся все-таки оказывать какую-то сердечность, человечность. И вроде бы... каких-то особых грехов за нами не водится». А оказывается, Евангелие нам говорит о более серьезных вещах – о том, что среди нас есть и алчущие, и жаждущие, и нищие, и находящиеся в темнице, и страшно больные люди, больные существа. Это мы сами – наш внутренний человек. В нас есть ветхий человек и совсем малюсенький новый человек, который назван «младшим братом», о котором Господь говорит: «Како не сотворили одному из сих братьев Моих меньших, то не сотворили и Мне» (см.: Мф. 25, 45). Оказывается, мы немилосердны к самим себе. Совесть нам говорит: «Встань перед иконами. Ты сегодня вечерние молитвы не читал!» – это жажда души. Евангелие говорит: «Да ты со своим враньем, эгоизмом, раздражением, блудной жизнью уже и справиться не можешь!» То есть это все превращается в болезнь! «Болен был – и не посетили Меня» (ср.: Мф. 25, 43)... Поэтому получается так, что мы немилостивы оказываемся к своей собственной душе.

И вот Великий пост призывает нас: «Задумайся, остановись!» Пост – это  время, которое мы должны потратить на самих себя, на свою душу. Вся суета была и будет в течение всего года. Кто-то из мудрых людей говорит: «Как мы проведем первую неделю поста, так мы проведем Великий пост. Как мы проведем Великий пост, так мы проведем весь год»... «Кто хранит пост, того хранит Бог. Кто не хранит поста, того не хранит Бог». А фундамент именно такой: накормить, напоить, посетить, уврачевать, одеть свою собственную душу. Потому что, когда человек будет милостив к самому себе, он и других тогда увидит такими же страдающими людьми. Когда человек не видит себя страдающим и больным, он только чужие грехи начинает видеть. И видеть как? С приговором, с диагнозом, со статьей. А когда человек сам по-настоящему попробует таким не быть, тогда он увидит, как же это порой бывает сложно, как это порой бывает невыносимо.

Если кто-то из вас лежал в больнице, то он помнит, что там никто не смеется над другими: у одного – гипертония, у другого – ишемия, тот – с рукой сломанной лежит, у этого – голова перевязана. И все стараются друг друга поддержать. Почему? Потому что сами пребывают в состоянии болезни. Мы только тогда можем начать сочувствовать другим, когда осознаем свои немощи. Вот к чему нас призывает Церковь: чтобы мы в конце концов обратились внутрь самих себя.

Есть место в этом мире, где много плачут. И есть в этом мире место, где плачут всегда. И есть в этом мире место, где никогда не плачут.

Место, в котором плачут много, – это наш мир. Кто плачет о здоровье, кто от обиды, кто от зависти, кто от уныния. Много о чем плачут, но Господь только один плач называет блаженным: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Мф. 5, 4), – плачущие о своей погибающей душе. Только один плач блажен.

И есть место в этом мире, где плачут всегда. Это – ад, где нет света, где нет Бога. И есть место, где никогда не плачут. Это – рай, Царствие Божие.

И вот наша чадолюбивая Матерь Церковь заботится о том, чтобы мы никогда не оказались в том месте, где плачут всегда. А для этого надо очень и очень мало. Господь говорит: будьте людьми! «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф. 5, 7). К человечности призывает каждого из нас сегодняшнее Евангелие – к человечности, прежде всего проявляемой в отношении к грешнику, который живет внутри каждого из нас. И уже затем призывает к человечности в отношении ко всем тем людям, которые окружают нас с вами. И будем помнить слова Господа нашего Иисуса Христа: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Аминь.

Печатается в сокращении